Глава 4.
- Что за день сегодня такой…, чёрт бы побрал эту рыжую Алю…, ушла, и даже ничего не сказала…, жара невозможная и клиентов нет, - Соня хлопнула ползущую по прилавку муху.
- Размазала, поди…, твою мать… - и Соня, осторожно приподняв книгу в мягкой обложке, посмотрела на прилавок - прилавок был чист. Муха, медленно отлипая с книги, словно подстреленный красноармеец с коня, упала на пол.
- Большая какая… - и муха хрустнула под резиновой подошвой.
- Ещё бы – крупнейшая в своём роде, - сказала бы муха, но, к сожалению, была мухой и говорить не умела, да и отлетела, уже, в страну вечной охоты её угомонившаяся душа. Книга легла на прилавок. Сонин глаз, с ленивой брезгливостью, осматривал останки мухи.
- Муха – это ещё ничего, вот тараканы – это да…
С прилавка, на Соню смотрела книга, лицом какого-то пожилого мужчины. Орудие убийства, как мух, так и времени, в умелых руках. Мужчина показался Соне знакомым.
- Вполне симпатичен, похож на Костю-шашлычника, - решила про себя Соня, - те же скулы, та же лысина, вот только глаза у этого трезвые, а у Кости чаще красные, немытые и пьяные, лет шестьдесят на вид, внуки уж поди…, писатель…, книгу, вон какую написал…, толстая…- интересная наверно. И Соня взяла в руки книгу.
«Когрис, сражённый умелой рукой, упал на пол, он был ещё жив, но неумолимый рок отсчитывал его секунды…. И последняя секунда жизни была оборванна без мук совести и без сожаления, брезгливым палачом…» - Соня задумалась над прочитанным. Когрис – кто это? По привычке, перевернув недочитанную страницу, Соня пробежала глазами по строчкам.
«…брезгливый палач, опустив глаза, смотрел в пол, его голову мучили мысли о Когрисе, но это были мысли не угрызения и не мук совести. Это были мысли навеянные Мизантропом…». Что значит слово Мизантроп? Знакомо, и слышимо было, но вот смысла его, Соня вспомнить не могла.
«…Мизантроп, смотрел на палача живым глазом, он подмигивал ему, он видел каждую его мысль… Он играл с ним…» - дочитала она абзац. Связи логической, между Когрисом и Мизантропом не наблюдалось, ни любовной, ни какой иной… И это заинтриговало Соню. Наивное, провинциальное дитя в годах, привыкшее видеть в книгах лишь понятные эмоции, она не могла понять ход мысли автора.
«…палач, недоумённо смотрел в глаза Мизантропу, и видел своё внутреннее содержание, тогда, как должен был видеть внешние признаки жизни… «Книга Красного Архипелага», в его руках не имела веса, это была лишь очередная ступень…» - в животе у Сони заурчало, и она развернула конфету «Одуванчик», книга втягивала ожиданием развязки.
«…Он войдёт в твою лавку. Ты его узнаешь. Он будет мучим жаждой, и попросит у тебя сок с плодов, растущих на древе Ашмодея. Брезгливый палач бежит. И книга ляжет в его руку… Оживший Когрис ознаменует его…» - по спине у Сони пробежала предательская дрожь, нутро сжалось от неясного предвкушения. Голову словно обручем стянуло от сладкого, сводящего скулы, вкуса конфеты, от необъяснимого чувства иррациональности всего происходящего. Переваривая прочитанное, Соня, с рассеянным предчувствием, смотрела на пятно раздавленной мухи. Пятно расплывалось. Муха поползла. Муха взлетела. Дышать стало трудно. «Оживший Когрис ознаменует его приход…» - перечитала она.
Кто-то кашлянул. Атмосфера тишины. Её нельзя нарушать. Соня бы подпрыгнула от неожиданности, но было слишком тихо, она боялась нарушить эту тишину.
Возле прилавка стоял парень в белой рубашке. Вежливо смотрел с вопросительным недоумением. Соня его узнала. Мизантроп его узнал.
- Дайте мне, пожалуйста, литровый пакет яблочного сока, - вежливо попросил он.
Дальнейшего, Соне уже никогда не вспомнить.
Глава 5.
Меня разбудил звонок в дверь. Настойчиво трезвонили…, как к себе домой. На лестничной площадке слышались голоса. Женские и мужские, они слились в гул и гомон. Клацнув засовом, я приоткрыл железную дверь. Оказалось, что звонила девушка.
- Здравствуйте, вас приветствует компания «Подложи свинью или что-то в этом роде», представителем которой я являюсь. Если вы купите у меня три чайника, фен, упаковку шариковых ручек и электробритву, то вам бесплатно, в подарок от фирмы, я вручу, замечательный набор для приготовления салатов. В нём есть несколько разновидностей тёрок, специальные ножи и… - начала, и почти закончила, говорить она.
- Спасибо, мне ничего не нужно – оборвал я её на полуслове, выходя в подъезд.
- …и ещё я дала бы вам специальную губку для мытья жирной посуды… - уже обыденно и без оживления в голосе заявила она.
- Нет…, спасибо.
- А к кому ещё я могу здесь зайти? Вы не подскажите?
- Пойдёмте. Сейчас зайдем к соседу, только вы не пугайтесь, он вчера с лестницы упал. Может он у вас чего купит. К примеру, огромный нож самозатачивающийся, - и я многозначительно ухмыльнулся.
«Когда ж они поймут, что ходить по квартирам, вымогать и канючить - является дурным тоном. Вот пусть сосед ей сейчас всё и объяснит доступным для понимания языком».
- Прон, ты не занят? К тебе тут девушка по делу, помоги, чем сможешь, - Прон был уже изрядно выпившим, но разобраться в ситуации сумел.
Пока я курил, выйдя в вечернее лето, Прон крепко сел на ухо, несчастной девушке. Она рассказала ему всё об особенностях приготовления салатов, технологию изготовления самозатачивающихся ножей, все тонкости замены чайников по гарантии, преимущества позолоченной спирали перед обычной и, что-то ещё…
- До свидания, дорогая девушка, заходите ещё, мне было очень интересно с вами общаться, вы разубедили меня в моей закоренелой убеждённости в тупости и невежестве современной молодёжи. Теперь я знаю, что за такой как вы молодёжью – будущее, - и Прон умилённо пожал руку девушки.
- Разве вы ничего не купите?
- Так у меня ж денег нет, родная. Я ещё вчера остатки пропил.
Красная и злая она выскочила из подъезда. А я зашёл.
Прон жил как настоящий холостяк. Грязно как в хлеву. На маленькой кухне валялись бутылки, вилки, ложки, гора грязной посуды в жёлтой огромной раковине. Сквозь мутные окна доносился уличный шум. На подоконнике пожелтевшие газеты, и немытый сто лет пол, покрытый слоем почерневших крошек, затоптанных окурков и ещё чего-то непонятного. Нормальному человеку жить здесь – нет возможности в силах. Присев на шаткий стул с оборванной обивкой я посмотрел на Прона, а Прон с вопросом на меня.
- Ты продавщицу из седьмого продуктового знаешь?
- Соньку, что ль? Кто ж её не знает. Та ещё сволочь – взаймы ни разу не давала.
- Как она тебе?
Прон не понял, и посмотрел вопросительно с несмелой догадкой.
- Ты что? Её, того..., что ли? Дык, она ж старая…
- Дурак ты Прон, я тебя спрашиваю как она тебе в человеческом плане.
- То есть? В человеческом плане…? – переспросил Прон, ковыряя подбородок пальцем.
- Странности какие, имеются у неё? Живёт она как?
- Дочь у ней, в милиции работает. Мужик умер. Мы, с ним…, Коляном его звали…, на рыбалку бывало, ходили…, выпивали вместе, еще, когда я шоферил. Нормальная вроде баба. Её сегодня в больницу увезли, говорят, что на Первомайку. К психам.
- А что так?
- Муха, говорит, ожила, мёртвая… Жара такая стоит… Может напекло? – с надеждой спросил он…
- Напекло…, раз раньше она замечена в подобном не была. Шизофрения вроде как по наследству передаётся.
- Первомайка – это конечно не хухры-мухры, на Первомайку теперь просто так не забирают. Чай, не тридцатые… Выходит, что действительно сумела отличиться тётка, раз её без лишних разговоров упекли, - размышлял вслух Прон.
Прон на долго задумался. Шевелил морщинами лба и медленно втягивал дымок «примы».
- Радик, кстати, из второго подъезда, тоже там бывал, - пуская дым из носа, поделился он после долгого молчания, - но тот-то понятно почему…, побегай-ка зимой в одних семейных трусах, да ещё с топором в руках за собутыльником… Главное ведь, весь район оббежал, на улице минус двадцать, а он с час носился…
- Да. Радик молодец. Выносливый был, пока медным тазом не накрылся. Первентином увлекался. Знаешь, почему он беззубый был?
- Говорил он мне, говорил…, ответил, задумчиво Прон, - он вместо пищевой соды, однажды взял кальцинированную, ну, и отбелил зубы… Бабе хотел понравиться…
- Ты узнай, если сможешь, что там с этой Соней. Только без домыслов и слухов. Поспрашивай, всё равно здесь болтаешься, - попросил я у, окончательно, ушедшего в себя Прона. Прон кивнул головой. И опять надолго замолчал.
Продолжение будет... |
