* * *
Когда тебе восемь лет и глаза твои наивны, а окружающее заставляет замирать с предвкушением и интересом, не свойственным мозолистой душе взрослого… Когда эмоции ясны для тебя и понятны, а жизнь протекает в повседневных нехитрых твоих заботах и в чаяниях на будущее, и в мечтах. Когда солнце спит по ночам за той горой, и в темноте доносятся неясные шорохи, и радостно на душе от тихого шороха ветра в листве, и звёзды ещё манят своим далёким приютом, бередя чем-то в груди… Блик. Роса. Прохлада. Зелень. Ярко. И легко.
* * *
… что же это? - размышлял маленький Чмых. Почему тётя Валя сегодня, не вышла? Урчание в животе вывело из медленной задумчивости. Ни окон, ни дверей в автобусе не было, поэтому Чмых скинув с ног чью-то старую занавеску, просто вылез через соседнее окно. Серый липкий снег и пожухлая желтоватая трава, торчащая клочками и буграми… - Чмыху сделалось грустно…
* * *
Электроник, будучи как всегда пьяным, привёл однажды Чмыха домой, на кухню. Не то, чтобы кухня была красивой, не то, чтобы жил Электроник хорошо, но Чмыху, не балованному теплом и видом из окна второго этажа, понравилось. Электроник – алкаш Валера, бывший электрик. Теперь, под старость лет, пристрастившись к водке из местного продуктового, спился в месяц, и по такому раскладу, оказавшись на дне придуманной иерархии и кастовости куда-то всегда бегущих благополучных, тяготился своей печатью Бывшего Человека и страдал от одиночества. Этот запах разложения и отчуждения при жизни, вводил Электроника в тоску и гнал за очередной бутылкой. Безысходность сделала из Электроника своего рода философа. Он редко моргал, взгляд его был как у Соломона, мысли текли уныло и печально, и во всём виде его, угадывался исходящий фатализм, до такой степени тяжёлый и непреодолимый, что в ассоциации просился асфальтовый каток.
Чмых, тогда в гостях, ел хлеб с маслом. Он жевал сосредоточенно, с бессмысленными направленными в себя, широко раскрытыми глазами. А Бывший Человек смотрел и было ему грустно, и воспоминания какие-то сентиментальные, заполонившие его душу, завесили стены старой кухни моментами и отрывками из детства. Такого далёкого. Когда это было? Было ли? Запахи и краски, и тихий шёпот матери: «вставай… сынок…» в тёплое ухо спящего пятилетнего Электроника. Сладкие сны и запах жареной картошки… будящий.
Зимой Электроник умер. Сразу после Нового Года. Был пьян. Упал. Уснул. Замёрз.
Тётя Валя вступила в законные свои права по обладанию жилплощадью, безвременно усопшего и незабвенного на всю жизнь, для Чмыха, Электроника. Чмых в эмоциях не разбирался, и не понял пока вежливого недоумения в глазах тёти Вали на факт присутствия незнакомого мальчугана. Тётя Валя же, была женщина сугубо деревенская. И аргументом бить ей было не впервой. Чмых ушёл ловить ветер дожив до весенних дней.
* * *
…серый снег, а ведь он должен быть белым. Лужи и снег, и гниющие бурые листья. Местами асфальт, местами грязь, местами падал поскользнувшись… Брёл Чмых по тротуару в старом провинциальном городе на краю земли. «Я живу, чтобы не умереть». Голод. Холод. Никому ненужность. Страх и глубокая осязаемая тоска.
В тот день я ехал в город. Из окна я увидел озирающегося на машины мальчика, со смущённым страхом в глазах, у него был вопрошающий вид: «вы не против, что я живу…, вы не против, что я стою тут на тротуаре…, вы не против, что я дышу вашим воздухом?» - спрашивали его грустные глаза… В моих карманах были деньги, в моих карманах была еда и кратковременное счастье для человека, этого счастья заслуживающего… Но я проехал. |