У меня сорвало крышу,
Никого уже не слышу.
Только плачу и кричу,
Ничего я не хочу.
Крик. Этот крик безнадёги рвёт мне душу. Нет, не рвёт, он высасывает её из моего сердца. Это не мой мир. Мир полный злобы и несправедливости. Мир, где побеждает вовсе не добро, а сильнейший.
Я никогда не видел столько людей. Людей завистливых и жадных, обозлённых на всех и вся лишь за то, что они рядом, за то, что они есть, существуют. Страшно! Страшный крик ненависти, отчаянья и безысходности. Вчера – весь день в моей телефонной трубке, сегодня – у меня в ушах. Но только теперь это мой крик.
Зависть! Они завидуют. Говорят, я хочу быть таким, как все: следовать моде, получить высшее образование, иметь квартиру, машину, дачу, и т. д. Враньё!!! Дайте ему всё это, и он захочет большего! Зачем?! Чтобы быть лучше. И не просто лучше, а лучше всех. Это желание и порождает зависть. У него нет машины, и он завидует тому, у кого она есть. Но стоит ему только заиметь машину, он тут же начинает завидовать тому, у кого есть дача.
Больно. Болит что-то внутри. Это зависть моя пытается жить. Но я не дам! Умру, но не дам! Кричу. Больно.
Жадные! Они хотят быть лучше, но для этого нужны средства. И вот уже они начинают выдумывать, кто и за что им должен. Это может быть всего лишь надежда, что ему за его услугу ответят тем же. Но факт в том, что он этого хочет. Страстно желает, чтобы ему аукнулось то хорошее, что он когда-то сделал. Иногда он даже требует! Подтверждение этому есть везде. В сказках, пословицах, и даже в детских песенках: «Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз ещё вернётся». Они говорят безвозмездно, то есть даром, подразумевая под этим, что ты мне потом когда-нибудь вернёшь. И не только ты, а все и во сто крат больше. Вспомните «Повесть, о настоящем человеке». Отдав последнюю курицу в селе еле-еле дышащему Лёшке Мересьеву, пожилая женщина говорит: «Может быть там, на фронте кто-нибудь накормит и моих сыновей». Даже видя перед собой умирающего человека, которому эта курица, может быть, спасёт жизнь, она всё же надеется получить что-то взамен. Больно, кричу. По-моему порваны связки, но я всё равно слышу этот ужасный крик. Мне кажется, что он не затихает ни на минуту, просто становится тише, будто адаптируясь к условиям этого безумного мира.
Злоба съедает их душу. Они лезут вверх, хотят быть лучше, цепляются за малейшие зацепки, как скалолаз, и срываются. Злоба на тех, кто остался наверху, заставляет их пытаться скинуть конкурентов, как вверху, так и внизу. Вверху – чтобы стать выше самому, внизу – чтобы при следующем срыве, они не оказались выше. Злость потихоньку одолевает и меня, я кричу, но крик мой всё тише и тише. Я охрип, связки превратились в мочалку и больше не хотят выдавать ничего кроме сиплого шипения. Я устал бороться, я превращаюсь в такое же животное, как и все вокруг. Злой, жадный и завистливый сукин сын. «Он с волками жил и по-волчьи взвыл, и рычит теперь по медвежьему». Нет! Не хочу! Не буду, лучше смерть! Неееееет!!!!!!!
- Иван Петрович! Иван Петрович, вы ни за что не догадаетесь кого ко мне только что привезли! Помните вашего пациента с телефонной трубкой? Так вот девушка которая кричала в ней сейчас у меня в кабинете! Давайте приведём её, может поможет?
- Поздно, он умер.
- Но как?! Как же это случилось?!
- Не знаю. Три часа в реанимации и пятьдесят два на операционном столе! В моей практике такое впервые, а я, поверьте, немало повидал на своём веку.
- Да, но отчего он умер?
- Сам понять не могу! Никаких признаков болезни, просто лежал с открытыми глазами. На внешние раздражители не реагировал, на внутренние тоже, всё крик в трубке слушал.
- Забрать пытались?
- Ага, вот только он тогда сам орать начинал. Страшно так, не как от боли орут, а как будто в истерике. И тут же сердце у него останавливалось. Оно стояло, а он кричал.
- И долго у него стояло сердце?
- В первый раз?
- А что их было много?
- Да. Сначала мы не поняли даже, что произошло. У него вдруг сердце остановилось, и опять крик. А потом сообразили – в трубке крик пропал. Так и стояли, затаив дыхание, ждали, закричит в трубке или нет.
- И что, Закричала?
- Ага, как в анекдоте: «И так пять раз»
- Сколько?! Пять?
- Да. Один раз думали, что всё. 15 минут сердце стояло. Он кричит – сердце стоит. Думали, это спазмы лёгких и голосовых связок. Я уже и перчатки снял, как вдруг тишина и слышу сзади: пип, пип, пип. Ассистентка в обморок упала. Слышим, кричит труба! Ассистентку привели в чувства, на радостях спирту бабахнули. Все за него очень переживали, все 55 часов анализы брали, я из рук скальпель не выпускал, но каждый раз без результата. Все показатели в норме. Остановка сердца – спазм, как реакция на психологическую перенагрузку.
- А как же он всё-таки умер?
- Так как мы и думали – крик в трубке пропал, мы уже предварительно крик записали и заново запустили, но он всё равно уже не смог оклематься. Как-то понял, что это обман. В последний раз уже не кричал – хрипел, связки порвал. Жалко, хороший парень был.
- Так ты его знал?
- Немного. Он в моём доме жил. Громкий такой шебушной! Вот только добрый сильно был и наивный, как ребёнок. Верил, что добро когда-нибудь да победит зло. И всегда он этому правилу следовал, но судьба почему-то к нему всё время задом поворачивалась. Жалко иногда бывало его до слёз. Знаешь, сколько он хорошего за жизнь свою короткую успел сделать? Вот представь, я врач, один из лучших хирургов, столько жизней спас, а всё равно столько хорошего в жизни не сделал, как он. Дай бог нам с тобой хоть на половину быть такими добрыми. И главное молодец, не унывал никогда. Судьба ему в морду раз! А он только смеётся! Это у него как защитный рефлекс срабатывало. Неугомонный был весельчак. Бывало отчебучит такое! Эх, жалко… У тебя спирт есть? А то у меня ничего уже не осталось.
- Есть немного.
- Идём к тебе, заодно и на девочку посмотрим… |
