Человек выскочил на середину дороги и мечется из стороны в сторону. Мимо несутся машины, сигналят, водители изрыгают матовые слова…
Люди в серых мундирах задергали парнишку. С пластиковым стаканом дымящегося кофе он бежал в направлении выхода. Чем-то он им не угодил. Перехватили. Грубыми ручищами хватали его худосочное тело. У парня пошла пена изо рта. Тело забилось в конвульсиях. Кофе расплескался по асфальту, а рука смяла в гармошку опустевший пластик. Парень упал. Люди в мундирах удалились.
В троллейбусе черно-белые люди боялись поднять глаза. Смотрели по сторонам, взглядами скользили так, чтобы не наткнуться друг на друга. Если и натыкались, то смотрели сквозь… Я видела только цвет их глаз. Синие, голубые. Небо уже давно не было таким. Почему они не смотрят на небо? Если бы они оторвались от земли и раскрасили этот мрак! Не понимают, что все краски мира зависят только от них…
Три здоровых лба ворвались в сонное царство троллейбусных сомнамбул. С лицами не предвещающими ничего хорошего, стали производить облаву на зайцев. Выволокли женщину. Она истошно кричала. Что-то про ребенка, которого нужно кормить…
Беззащитная американка, с которой я познакомилась недавно на вокзале, милое нелепое существо, неизвестно каким ветром выброшенное в нашу реальность. По-русски не понимает ни слова, я по-английски лишь общие фразы. Она цеплялась за меня, как за соломинку хватается утопающий. Я возилась с ней. Показывала город… И вот какой-то араб завладел ее вниманием. Он говорит по-английски. Они понимают друг друга. Но ведь когда не понимаешь слов, понимаешь гораздо больше. По жестам, по выражению лица, по глазам. Слова это величайший обман. Люди хватаются за них, не желая включить более высокую форму восприятия. На уровне мысли. И я вижу, что он просто хочет переспать с ней. Животные чувства так и хлещут из него. Просто затянуть ее в постель, а не помочь. А она хватается за его слова, как за единственное, что связывает с этим миром. Я зову ее – она отмахивается, мол, видишь, он все понимает. Я не могу больше ждать, убегаю. У меня где-то назначена встреча. Американка зовет, но я ухожу.
Небо провисло над городом. Становилось все тяжелее дышать. Как спасти этот город? Что происходит? Мир рушится. Запах беды носится в воздухе. Пахнет горелым. Я бегаю по улицам. Милиционеры пинают заснувшего безобидного пьяницу. Он спросонок водит непонимающе-невидящим взглядом. Я бросаюсь туда. Хватаю их за руки. Что он вам сделал? Не положено! Скоро и сама оказываюсь на асфальте.
Подросток плачет в переходе стоя на коленях. Навзрыд. «Ты наш бог! Вернись к нам». Хватает меня за руки. Я глажу его по голове. Присаживаюсь рядом. Мы плачем вместе.
Я не могу одна вытащить все это. Мне нужна помощь. Я должна найти ЕГО. Нелепые места встреч мелькают в моей голове. То в 12 ночи на Замковой, то под Викингом, то вороны своими следами заводят меня в какие-то странные тупики, то собаки выводят из них… Если не найду ЕГО – мир рухнет. Я уже чувствую вибрацию в воздухе, дрожь всей земли сумасшедшей болью гнездится в моей голове. Паника.
Скорая. Я врачу объясняю, что мне обязательно нужно отыскать этого человека. Он внимательно слушает, поддакивает.
Палата… Я объясняю санитарке, что мне нельзя спать. Нужно дописать несколько формул. Ведь забуду же. А вторая санитарка подкрадывается сзади, набрасывает на голову наволочку, они держат меня и вкалывают какой-то препарат.
Не могу ни говорить, ни нормально двигаться, ни писать, ни рисовать. Только мысли, одни только мысли. Что я должна была сделать? Кого найти, кому позвонить? Памяти не стало. Одно только совершенно ясно – мне нужно туда, по другую сторону решетки. Очень нужно. Очень… |
