П.С.И.Х., 2004-04-28: Нарки"Да простит меня Трехглазый..."
Нарки
Малыш лежал на кровати. Ненужный более жгут валялся на полу. Где-то под потолком постанывал моторчик Карлсона. Малыш прислушивался к звукам во дворе.
Кто-то играл в мяч, был слышен мат и удары кожаным о выгнутые корявые и порванные корты. Изредка пропердывали пузатые автомобильчики молочников, испускали смрадный дым, останавливались на каждом шагу, чтобы продать всем желающим: свежий сыр, брикет мороженого, кефир...
Малышу захотелось кефира. Он даже попытался подняться, дабы пройтись на кухню и выпить стаканчик белой жидкости, но у него ничего не вышло. Голова кружилось, и только он ставил свои розовые пятки на теплый паркет, перед глазами все начинало плыть, череп казалось, вот-вот закипит. И каждый раз, когда падал на кровать, ударялся о мягкую подушку затылком – улавливал стук разбивающегося серванта. Осколки летели на пол, и растворялись в узеньком белоснежном коврике, прижатом к дубовому древнему шкафу...
Малыша колбасило не по-детски.
- Что это было? - спросил он Карлсона.
Карлсон, уже пятую минуту подряд пытался отцепить подтяжку штанов от крючка люстры, дрыгал ногами в разные стороны и тихонько матерился.
- Бляха… Отстань сучка… Ты про что?.. - он попытался, оттолкнуться двумя руками от потолка, у него получилось.
- Что в баяне, было?.. - прошептал малыш.
- В баяне? Как что?.. Первоклассный герыч!.. – это последние слова пузатого человечка.
Малыш перевел свои помутневшие глаза, с разбитого серванта (ему так казалось), на потолок.
Все произошло очень быстро, хотя для Малыша это продолжалось вечность; он смотрел кино с замедление в пару кадров - секунда.
Маленькое тельце с пропеллером сумело, освободиться от люстры, оторвав при этом левую подтяжку с корнем, и отломав одну из разноцветных лопастей встроенного в спину мотора... Абажур люстры упал на пол и покатился под кровать Малыша. Свет в комнате начал мигать и готов был потухнуть. Карлсон же пытался удержаться в воздухе, помогал, ровно одну секунду, сломанному дизельному - руками махал, словно пташка какая...
- Бляха... - Карлсон ебнулся вниз, на паркет, моторчик взвизгнул и заглох.
Пузатое тело не двигалось. Он лежал, раскинув, свои маленькие толстенькие ручки-грабалки - со следами неисчислимых проколов иголкой...
Малыш перевел свой взгляд с потолка на издыхающее тело и закрыл карие глаза; ему нужен был отдых и покой; когда засыпал, то подумал:
"Если, это был герыч, тогда почему меня не вставило, по полной программе?"
Он проснулся и от холода, и от запаха - одновременно. Его босые пятки были почти обморожены, тело выворачивало от вони, которая царила в детской. Ладони протерли глаза; посмотрел по сторонам. Понял, что лежит на полу возле кровати, осознал, что его коленки разбиты и кровоточат. Пощупал нос и с ужасом отметил, что тот превратился в подобие лепешки, которую выпекает мама по праздникам. Левый глаз заплыл... Да, неудачно он во сне кувыркнулся, упал с метровой кроватки на паркет.
Малыш с трудом оттолкнулся от пола; держась за "ножки" кровати утвердился в стоячем положении. Пятки окунулись в задники тапочек.
Он осмотрелся по сторонам. Несколько мгновений опухшие глаза пытались заметить что-то странное и страшное, - что, по-видимому, находилось в комнате, и от чего, так жутко воняло. Только на третий минуте блуждания взором по уголкам комнатушке, он заметил Карлсона. Тот лежал под столом и кажется, не дышал.
Малыш поковырялся в своем мозгу; складывая пазл воспоминай в единую картинку. Прошло еще немного времени, и он уже раскумарил события недавнего прошлого; до того как он забылся младенческим сном - был свидетелем трагедии приключившийся с его заплывшим жиром дружбаном...
На паркете, части ковра и тряпке для ног, лежащей ранее под столом, а теперь валяющийся в сантиметрах от мертвого тела - была кровь.
Малыш подошел к коричневому китайскому пластику. Опустился на колени. Попробовал нащупать пульс; шея бездыханного существа была чересчур толстокожа...
Пульса не было; нос Малыша почти атрофировался - запашок был настолько силен, что захотелось блевать... Малыш осторожно, неспешна, начал вытаскивать мертвое тело из под стола. Пропеллер мешал – зацепился, странным образом, сломанной лопастью, за выемку в пластмассе. Пришлось этот самый пропеллер оторвать; кусок железа с разноцветными "присосками" он закинул на шкаф - возможно, пригодится когда...
Карлсон хорошо весил, и управлять его телом, было не так просто, как может показаться со стороны.
Дотащив его до середины комнаты, малыш успел покрыть лоб испариной пота.
Вообще, если честно, то точного плана действий у малыша не было.
Он не знал, что ему делать с мертвецом; куда его прятать? Он стоял одной ногой на паркете, другой на толстой вонючке, точнее на его щеке; правый тапок казалось вот-вот проломит череп и утонет в мозгах.
Он размышлял; скоро, очень скоро домой придет брат и будет плохо, если он заметит труп того, кто живет (жил) на крыше. От тела, надо избавляться – это раз; следы оторвы: шприцы, жгуты, ложки, зажигалки, порошки... надо «заметать» - два; неприятный запах: надо проветривать – это три!..
Первым делом Малыш подошел к окну и открыл его на распашку, свежий воздух начал толчками входить в затхлое помещение. Был почти вечер, часов пять дня, школьники продолжали хуярить мяч, а молочники развозить всякое дерьмо из квартала в квартал; малыш подумал о кефире. Ему не хотелось сейчас кефира, он спешил.
…Потом он подошел к книжному шкафу, к месту, где стоял музыкальный центр. Его обкусанные ногти - тыкали в разные кнопочки; Малыш хотел найти в памяти музыкалки – композицию Рамштайнов. Так, чтоб, по-хитовей была, - он ее нашел! Добавил в трек-лист, прибавил еще несколько нетленок Менсона, и «Toxic» Бритни. Включил на полную громкость. Колонки начали изрыгать немецким вокалом. Малыш посмотрел на предсмертный оскал стеклянного личика своего бывшего друга, вздохнул, схватил труп за ноги-деревяшки и потащил в сторону кухни...
Малыш стоял на табуретке, старался достать короткими ручонками до верхней шухляды прибитого под потолком кухонного шкафчика. Вроде бы там, мама хранила электрическую пилу для резки особо крупных свиных косточек. Он стал на цыпочки, потянулся, как мог и его пальцы, таки сумели дотронуться до железной ручки.
Дверца отварилась на половину. Красная коробка с китайскими иероглифами находилась на нижней полке и Малышу пришлось несколько раз аккуратнейшим образом, дабы не наебнутся, - прыгать на стульчике, потихоньку подталкивать коробочку к краю. Он провозился минут пятнадцать, но все же достиг желаемого результата; ухватил картонную упаковку, когда та падала, и спрыгнул со стула.
Подошедши к столу и водрузив на него коробку – посмотрел на часы. Понял, что надо торопится. Быстро откинул крышку и попытался узнать, что да как, надо привинчивать; в коробке было много разных деталей, которые необходимо было собрать в единое целое. Хорошо, что на дне оказалась подробная инструкция, плохо, - что она была на китайском языке. Инструкция, как и положена любой китайской инструкции была снабжена некачественными рисунками-подсказками.
- Хуй, что поймешь! – возмущался Малыш, пытаясь на ствол с проводом, нацепить кусочек острой стали.
Время шло, а Малыш еще даже и не приступил. Но, зато, уже почти собрал аппарат! Оказывается, ничего, особенно сложного, здесь не было. Это - как собирать конструктор, даже интересно!
Из комнаты доносились дикие крики Менсона.
Карлсон лежал в коридорчике между кухней и прихожей, он следил застывшими глазками за действиями Малыша...
Ванная комната у Свенсонов была небольшой. Нет, конечно, и маленькой она тоже не была. Обычная, такая себе ванная, обычной шведской семьи. С вместимостью на троих и тазиком для грязного белья вместо современной стиральной машины.
Опухшее тело Карлсона лежало на дне недавно выкрашенной в белый цвет ванночки. Он был похож на обезьянку, которую задушили, а потом, спустя несколько дней, жестоко, бессовестно надругались – работники морга. Малышу было печально и как-то одиноко. Душа плакала, а глаза горели огоньком. Наручные часы говорили о том, что если он в ближайшие полтора часа не покончит с проблемой свалившийся на его светлую (Малыш был блондином) голову, то получит хороших пиздюлей от брательника. Он крепко зажал в правой руке ручку электропилы; провод уходил под ноги, проскальзывал в открытую дверь, терялся где-то на кухне, от того - в розетке держался достаточно хлипко.
Малыш надавил на голубую кнопочку и его рука начала биться в судорогах, все его тело скрючило за доли секунды. Похоже, он, неправильно собрал прибор, и теперь получал удары тока. Волосы встали дыбом, глаза перестали видеть и начали слезиться, а ногти пальцев почернели. Его спасло только то, что розетка на кухни была старой и расшатанной, во время очередной «припадочной» судороги штепсель выскочил, и Малыш шмякнулся о плитку. Он ничего не соображал, и был напуган, казалось, что он слышит смех друга-мертвеца.
На самом деле за двумя стенками - в комнате, «выступал» Менсон, пел любимый колыбельную Малыша «Sweet Dream»
Из разбитого носа текла тоненькая струйка красной жидкости…
В мокрые ноздри Малыша ударило нашатырем; кто-то тряс его за плечо и бил по лбу. Малыш с трудом разлепил веки и попытался в очередной раз понять, где он и что он...
- Че? Живой гаденыш? – противный голос брата.
- Э-ээ... – из горла вырывались непонятные звуки.
Малыш попытался поднять свое туловище, усесться на холодной подстилке; кафель был почему-то мокрым.
- Ну, че мне с тобой делать? – злобная улыбка Вальдека плавала где-то над ним.
Малыша схватили и подняли две здоровенные ручищи. Его прислонили к стенке возле зеркала и начали допрашивать.
- Ну, хорошо посидел, сука? Лампу разбил, проводку пожег, электропилку испоганил – мамка тебя точно убьет!..
Вальдек говорил и говорил. Его глаза бегали в разные стороны – он был злым – часто оставлял дикий взгляд в зрачках Малыша.
- Клоун, ты галимый, такой срач в хате устроил!.. – он стукнул брата об зеркало, и то удивительнейшим образом не разбилось, продолжало отражать разыгрывающеюся драму. – Так провонять квартиру!.. Да, кстати, зачем ты убил Карлсона?!.. Какого хера?.. – горло Малыша впитывало пальцы Вальдека…
Малыш сидел на табуретке и активно потирал красную шею. В горле першило, очень хотелось пить. На кухонном столе, как раз стоял стакан с минеральной водой. Правая рука осторожно потянулась за ним. Брат, кажется, не замечал…
Вальдек ходил взад-вперед, по небольших размеров кухоньке, и гневно выкрикивал:
- И, что мы теперь будем делать с этим куском дерьма, провонявшим всю квартиру… скоро мать прийдет?! – он нервно чесал подбородок. – Я тебя, подьебышь, спрашиваю?!..
…Малыш делал быстрый глубокий глоток, когда на его голову опустился здоровый кулак. Послышался хруст стекла о зубы; десна и язык начали кровоточить и пускать на скатерть стола красную слюну. Похоже, Вальдек не рассчитал удара и сломал не только стакан, но и челюсть брата.
- Упс-с!.. – выдохнул он, когда увидел как легко и неспешно сползает тело Малыша с табуретки.
Он повторил слово «Упс-с» еще раз, через пять минут, после двух неудачных «подношений» нашатыря и трех не менее удачных попыток отыскать пульс на теле маленького засранца…
Потом цветную картинку сменила черно-белая.
Бритня исполняла свой «Toxic», Малыш тихонько завывал на кухне (Вальдеку все-таки удалось привести его в чувства с помощью старого проверенного дедовского способа: дал понюхать собственные давно нестиранные носки; челюсть у Малыша была в порядке, а вот штаны немного запачкались), а Вальдек тихонько матерился. Он не как не мог отрезать левую ногу Карлсона. Правая - отделилась от туловища почти сразу; хватило трех «поддеваний» кухонным ножом. Левая же, уже была и так и этак, истерзана окровавленным металлом, а желаемого результата все не было.
Наверное, Вальдек просто-напросто начал уставать, ведь до того, как он взялся за ноги, ему пришлось повозиться с головой; руки тоже были не очень податливы. Когда левая нога все-таки зажила самостоятельной жизнью, а нож из нержавейки: затупился окончательно – Вальдек вконец обессилел. Именно поэтому он принял мудрое решение: не будет резать туловище, а просто, сейчас, поищет в комнате сумку побольше; самую огромную, желательно на колесиках; потом сложит туда все это дерьмо – до восьми вечера должен успеть, до прихода матери обязан отчистить квартиру от нечистот ведь он старший брат!..
Большая сумка с китайскими иероглифами нашлась в прихожей. Вальдек быстренько набил ее мясом, с трудом, но все же сумел (не до конца, правда) закрыть херову молнию. После часа проведенного в новой для себя профессии мясника - он утомился. Но, зато теперь, сознание посетило полное умиротворение; главное чтоб пластмассовые китайские колесики не сломались в долгой дороге к ближайшему мусорному баку…
- Ебана в рот!.. – печально матюгнулся уставший работяга.
Возле ванной комнаты валялась окровавленная, с высунутым языком - голова Карлсона; судя по всему выпала из железной миски, в которую он складывал руки и ноги, чтоб потом вынести в коридор; а дальше искать сумку…
Вальдек долго думал, куда бы присобачить эту чертову конечность некогда здравствующего существа с пропеллером…
Когда он подумал о пропеллере, то ему стало очень интересно, куда малолетний покойник задевал этот интереснейший прибор; он всегда интересовался тем, как устроены те, кто живет на крыше, будь-то удивительные и загадочные Карлсоны, или же простые, обычные трубочисты – все равно!.. Голову он положил на забитую до отказа сумку, а сам принялся бродить по детской комнате в поисках выдранного из спины Карлсона пропеллера.
Заглядывал везде. Посмотрел и в шкафу, и под креслом, и в портфели Малыша…
…Моторчика он так и не нашел…
До появления мамки оставалось чуть больше часа; квартиру будет убирать малолетний засранец; расчаленное тело ждет не дождется выноса на свежий воздух к мусорным бакам. Вальдек подумал, что он не куда не торопится и поэтому можно сделать перекур на несколько минут.
Он сел в кресло стоящее возле окна, протиснутое между письменным столом Малыша и книжным шкафом. Из кармана брюк достал кулечек с марихуаной. Откуда не возьмись, появился кусочек бумажки – первая страница ежедневной газеты, в которую Вальдек насыпал дорожкой травку. Потом он послюнявил указательный палец и провел им по бумаге, свернул, зажимая щели. Самокрутка получилась достаточно необычной. Какой-то большой, неровной, неряшливой и толстой; добрая половина кулька ушло на свертку, – что коробила Вальдека…
…Но, ему была сегодня все похуй, хотел просто отдохнуть…
Уже после первой затяжки почувствовал, как мышцы тела расслабляются, а душа начинает подпевать Бобу Марли (перед тем как завалится в кресло и начать забивать косяк – он покопался в центре). Удивительно, но он не сердился на Малыша, тот свое получил, и впредь будет знать, как устраивать в доме «вечеринки» с друзьями-покойниками.
Картинка комнаты, перед глазами - начинала плыть!..
- Малыш!.. Иди сюда… ко мне… - он звал своего брата очень ласково, не повышая голос и стараясь, держатся в седле сознания.
Малыш появился через несколько минут. Вот уже с четверть часа, сразу, после того как Вальдек покончил с разделкой Карлсона - работал в ванной, отмывал ванную, вычищал ванную; до блеска. Его руки были одеты в резиновые перчатки, с которых стекала кровь. Вообще, он был весь какой-то грязный, кровавый и жалкий. Вальдеку захотелось его подбодрить и обнять…
- Малыш… ты… когда-нибудь… курил… «зеленые лепестки»?.. - спросил он брата.
Малыш испуганно закачал головой. Нет, мол, не курил я!.. На самом же деле Малыш ранее, до того как перейти (по совету Карлсона) на более крепкие галлюциногены частенько баловался и «зелеными» и «не зелеными» лепестками.
Откуда не возьмись, появилась гигантская муха-циклоп; Вальдек вспотел, Малыш оставался спокойным.
- Малыш… я вот… что тебе… хочу… сказать… в жизни надо… попробовать все!.. – Вальдек говорил и отбивался от невидимой (Малышу) зеленой мухи, которая хотела сожрать его голову.
- Мне надо убираться и в кухне - тоже, так как… - осторожно напомнил Вальдеку Малыш…
Тот вращал головой и пытался выдернуть из-за шиворота – кладку яйца; зеленая и противная успела отложить на нем свое потомство; и скоро детеныши будут грызть его кожу…
Он вскочил с кресла и упал на паркет, самокрутка осталась лежать на краюшке стола и испускать сизый дымок.
Вальдек кричал:
- Малыш… кури! Пока… я занят… КУРИ! Нельзя… чтоб… трав… пропода… – он начал захлебываться собственными слюнями, корчится в припадке эпилепсии; косяк был, ну очень большим – и это конечно зря!..
Он чесался и ерзал, катался, впитывался в паркет, сдирал ленточку-коврик возле шкафа, скатывал ее и подбирал под себя. У него не выдержал мочевой пузырь, в еще, не до конца проветренной комнатке «запахло» мочой.
Вальдеку было плохо.
С минуту назад улыбающегося и жизнерадостного Боба Марли – сменили. Флегматичный и вечно «под дудку» Гребенщиков, пел о вечном, о наркоманах…
Малыш спокойно перешагнул через брата; словно барышня, подбирающая юбки аккуратно опустился в кресло, очень медленно, улыбаясь и выставляя на показ: выбитые зубы и кровоточащие десна - стал скатывать окровавленные перчатки. Прошло мгновение и вот: Малыш уже сидит и курит длинный, не очень ровный, не очень худой, не очень качественный косячок…
За окном вечерело, корты были пусты, не было слышно выхлопов молочных фургончиков; накрапывал дождик.
Обосцанный, скрюченный в три погибели, с яйцекладкой мухи-мутанта на спине - Вальдек производил не ахти какой впечатление…
Малыш подумал о том, как, все-таки, хорошо быть живым, дыхнул посильнее и сполз на дно, вжался копчиком в твердый скелет кресла; его язык неспешно западал в глотку…
Сумка украшенная китайскими иероглифами стояла в прихожей возле двери, на ней лежала голова Карлсона; и молния была не до конца закрыта, так - что торчал сломанный маленький средний пальчик, показывал всем и вся - ФАК…
26.04.03. |
Правила
| +2 | Шедевр! Одно из лучшего здесь! |
| +1 | Понравилось |
| +0.5 | Что-то есть |
| 0 | Никак |
| -0.5 | Хуже чем никак |
| -1 | Отстой |
| -2 | Пиздец, уберите эту хуйню с Тепловоза! |
|
! Голосование доступно только авторизованным пользователям |
|
|
