На, тебе, деточка, лакомый кусочек, лакомый кусочек на тонком серебре, – такого не пробовала - патоки слаще, меда медовее, - такого не едала, послушай, - серебрецо-то как хрустит, такого не видала - посмотри-ка, как блестит. На, тебе, деточка, лакомый кусочек, сочный кусочек, от матушки гостинчик любимой дочке, да и серебро-то себе оставь, на что оно старой, серебро на колокольчики, жаворонку на горлышко, соловью на язычок…
Заалела во всех окнах, запела вечеря. Выплыл из берез Белый Першерон, белой головой мотнул, бубенцами в белой гриве зазвенел, белым хвостом взмахнул – попал по глазам, нагнал быстрый сон. Зацокал копытами звонко, высекая из мостовой искры. И - ушел сквозь дрему в какую-то мглу. Цокот стих, оставив смутное чувство потери. Тогда появилась во сне Полынь-Ангелина, прекрасная боль, что-то рассказала, куда-то заспешила, загрустила, потом ушла, но попросила дождаться. Больше не появилась. Вспомнилось, что не виделись десять лет, и уже не увидимся. Ангелина, сок из полыни, горькая любовь, спасибо за этот вкус.
А как встану я ото сна кошкою, пока не стихли шаги белой лошади, выйду из города незаметной бродячей собакой, заблужусь в лесах сбежавшей куницей, найду озеро вернувшейся птицей, утоплюсь в нем холодной змеистой русалкой, вынырну, лягу на спину, чтобы смотреть вверх – может, тогда забуду всё, забуду Полынную Ангелину. Пока однажды не услышу перезвон бубенцов, вплетенных в гриву – разыщет меня Першерон, ударит тяжелым копытом по голове – и проснусь я дома…
На несмятой постели.
…Летели, летели звезды по миру, с сумой, с клюкою, словно калики, зло бормотали все под нос себе, едва светили, словно карлики, то вниз катились, то вверх карабкались, то норы рыли, то в дупла прятались, коптили небо, плевались искрами, и поджигали всё настолько искренне…
А не сказала, ты, странница, что из фольги ни денежку не вырезать, ни колокольчиков не выковать, а не сказала ты, странница-огница, что это лакомство – простой шоколад, а соврала ты, что привет от матушки, а что ж ты, старая, сотворила-сделала, звезда падучая, незрячая, что за снадобье ты в лакомство добавила, чем опоила-окормила, где я ночью-то бродила, что за сны такие видела, из серебра пыталась узоры выплавить, да фальшивкой было серебро твоё; а проснулась – не узнала себя в зеркале.
На несмятой постели, – где была ночью? Почему ноги стерты, губы в клочья, на ладонях ожоги, одежда в лохмотьях, в волосах репья, в зрачках – копья, в зрачках - иглы, шипы и колючки, почему утром проснулась немая? Где была ночью, почему я не знаю?.. Кто я сейчас и какая, - злая?
лето 01 |
