Первый…третий…шестой…седьмой. Вхожу и быстро нажимаю кнопку с цифрой «один». Не люблю попутчиков.
«Катя, я тебя люблю. Алеша». Лучше бы вы, Алексей, подарили девушке цветы или в кино пригласили. По крайней мере, больше пользы, чем от примитивной надписи в лифте.
Вот и первый. Одним прыжком преодолеваю 7 ступеней вниз по лестнице. Каждый раз, под-нимаясь и спускаясь, считаю эти ступеньки, иногда бубня под нос, сколько осталось. Наверно с детства привычка. Но сейчас не до бессмысленного счета. Тороплюсь.
На улице мороз, но врожденный оптимизм подсказывает: свежо. Часы показывают полдень, а надо еще забежать в магазин за любимыми рогаликами.
***
Почему у женщины, красящей ресницы, всегда открыт рот? Сейчас, смотря на себя в зеркало, удивляюсь наблюдательности того, кто это первый заметил. Один глаз готов. Надо было все-таки по-звонить ему. Нет, ну что бы я ему сказала? «Привет, я дура, извини меня»? Ну уж нет. Кто из нас муж-чина? Он. Кто виноват? Конечно, он. Кто будет извиняться? Уж точно не я. Надо новую помаду поку-пать, эта уже совсем никудышная. Ладно, свежее белье взяла, подушку взяла, апельсины по дороге ку-плю, ключи взяла. Можно выдвигаться. «Мамуля, сейчас прибегу. Ага, давай». И телефон надо новый купить.
Надо же кому-то бить лампочки в подъездах, заклеивать жвачкой глазки, или вот - расковыри-вать кнопки лифта! Куда приятнее нажимать аккуратненькую пипочку, чем давить пальцем какой-то огрызок.
«Катя, я тебя люблю. Алеша». Завтра же приду и собственноручно сотру эту надпись. Нечего меня раздражать. Тем более, писал он это давно. И вообще, не любит он меня больше.
Одно усилие против сломанного замка, и я на свободе. Черт возьми, ну почему я забываю пер-чатки только когда на улице холод собачий?
***
Тщательно укутавшись в черное длинное пальто и натянув на голову шляпу, отправился вдоль по улице. Люди. В красном, желтом, синем, в коротком, длинном, в вульгарном и стильном, в убогом и роскошном. Как большая семья. Тошно. Людно. На дороге, как всегда, пробка. Я бы ездил на метро. Толпа. Давит, рушит, жмет - задыхаюсь. Надо. Надо успеть. Уже темно, глухо, только бьется сердце. Не смогу. Надо. Вперед, сквозь всех, я никто и я всё. Я - толпа. Надо. Иду по головам. Я светлый, я чистый. Я - Ангел. Им все равно. Толпа. Только на асфальте плащ и шляпа.
***
Всегда не любила метро за толкучки и контролерш. «Осторожно, двери закрываются. Следую-щая станция - Аэропорт». Надо было послушать маму 3 года назад, когда та говорила, что жить у аэро-порта – сущий ад. Шум, гам, иностранцы и не замолкающий голос возможно милой женщины, безжа-лостно повторяющей одно и то же – такое выдержит не каждый психически уравновешенный человек. Куда уж до моей мамы… Тем более тяжело больной, прикованной к кровати…
«Вход – выход». Я вот всегда из вредности выхожу из метро через вход, а вхожу через выход.
Нашарив в кармане немного семечек и крошек от плюшки, бросаю их голубям. Милая при-вычка с детства.
Что сказать маме? Извиниться, что давно не была? Конечно, на работе проблемы, еще и эта ис-тория с затоплением соседей снизу. Ну не виновата я, что стиралка сломалась… Или умолчать об этом? Черт подери, апельсины забыла купить. Почему так долго едет лифт?
***
Слетает с плеч пальто,
И шляпа недвижима.
Кто мой сосед? Никто.
Лишь голубь сизокрылый.
Я хотел. Я летел. Я смог. Вся сила, энергия, мощь, все стихии мира на моей стороне. Всё во мне. Все для меня. Я высоко и я стремлюсь. Только успеть. Ветер, риск, скорость.
Окно. Просто дыра в стене. Просто успеть. Стена бесконечная и уже не важная. Я могу проле-тать сквозь стены. Я могу. Я смог. Но не успел. И пусть только свеча горит вечно.
***
Надо еще сумочку новую купить. Поменьше. В своей я даже булыжник найти не смогу. А ма-ленькие ключики? Вот они. Дверь легко поддалась. Темно.
Мама?..
Только воск на полу. И свеча. Горит.
С этой секунды – вечно.
(январь 2004) |
