Я распустилась черным цветком на высохшей, растрескавшейся земле. Равнина была заляпана багровыми кляксами проснувшегося солнца. Во время моего рождения не было розового румянца или размазанных легким туманом перистых облаков. Я выживала. Я сравнивала себя с черной бездной космоса, с пульсирующими крапинками, целующими небо своим пастельным сиянием. Я держалась слабыми, но цепкими корешками за крошащуюся, воспаленную кожу земли. Все это было наслаждением и болью одновременно. Я не знала, что бывает слаще. Ветер, долетавший в эти края, был жарким. Он обжигал мои щеки и шептал, шептал…. Что там – далеко, есть другая жизнь. Жизнь, наполненная яркими цветами, сладкими ароматами. Где земля благосклонна к своим детям. Где солнце не отражается от поверхности, а пропитывает ее теплым полезным сиянием.
А я расправляла черные махровые лепестки, стараясь выглядеть гордой и счастливой. Я смотрела на ветер иронично, и говорила в ответ:
- Моя земля тоже любит меня, она надрывается, она отдает свои последние соки, что бы я выжила. И мне еще повезло, что я родилась под этим таинственным небом, наполненным знанием, а не где-нибудь в сточной канаве, в которой сразу же сгнила. И я прекрасно понимаю, что моя красота на любителя, что не каждому понравиться столь странный цветок. А мне и не надо, что б каждому – вот в чем фикус. Потому что когда-нибудь в эту богом забытую пустыню придет искатель. Зоолог, который бредит только этим растением. Который знает его ценность в этом мире и неповторимость. Всю свою жизнь он искал только мои черные лепестки с серебреными точками. Он не спал, бредил днем и читал, читал обо мне всю литературу. А потом решился и поехал к умирающей земле. Он изнемогал от жары. Истоптал обувь. Его кожа покрылась трещинками от чрезмерной сухости. Но он продолжал меня искать. Он облазил вдоль и поперек эту чертову пустыню, и, наконец, увидел меня. И тогда он упал на колени и дрожащими, огрубевшими пальцами погладил землю возле моих корешков. Он увидел своими глазами, насколько я бесценна и припал губами к моим измученным лепесткам. А потом он пересадил меня в безопасное место. Крохотную аранжерейку, специально для меня, где мы будем вместе любоваться на звезды….
Ветер печально шелестел моими лепестками, он думал. Я знаю, он просто не хотел меня огорчать. Да, дорогой мой друг, я знаю. И тогда он пересиливал себя, и с огромной болью говорил мне то, что должен был сказать:
- Это слишком высокая мечта, дитя мое, она неосуществима. Никто не доберется в эту пустыню, кроме меня и огненного шара. Нет на свете того, кто бы решился на этот безумный поступок. Но если тебе хочется так думать, то это твое право, - спешил смягчить свои горькие слова ветер. – И если это произойдет, я сыграю вам свадебный гимн с помощью грома и молний.
А я продолжала ждать. Я встречала алый рассвет. С благодарностью принимала жалкие капельки влаги, которыми из последних сил, поила меня земля. Я знала, что умру, но вера светлым облаком всосалась в меня. С каждым новым днем я повторяла себе: «Я жива!» Я просила у палящего шара помощи – наоборот. «Спаси и сохрани мою матушку – землю, и пощади ваше совместное создание». Иногда на мои просьбы откликались, и я думала, что всесильна. С каждым годом вера угасала. Семена, брошенные в мертвую землю, не давали всходов.
И вот сейчас я умирала, не от старости, нет. Мой стебель и лепестки были полны силы. Они были предназначены для таких условий. Создатель специально сделал меня такой. Я была похожа на хорошо обработанный кузнецом меч и закаленный в печи. Но вот моя душа, она почти была мертва. Я уже не просила, а хрипела, захлебываясь собственными слезами и кровью. И никто, никто меня не слышал. И никаких звуков вокруг. Мой стебелек согнулся, и цветочная головка уткнулась в рваные трещинки. Я уже не дышала, я почти умерла. Сломалась, не для кого было бороться за жизнь. Вера погасла и улетела крохотным облачком испарений в небо. Я умерла….
…Холодный влажный нос бархатисто дотронулся до моего трупика, и я вздрогнула. Довольный язык высунулся из зубастой пасти, и мокрые капли упали к моим корешкам. Удивление, смешанное с любопытством, заставило меня подняться. Большой, черный, остроухий пес важно уселся возле меня. Он кого-то ждал.
Гигантская тень заслонила солнце, и два существа наблюдали, как на нетвердых ногах в истертых ботинках, к ним приближается человек. И как только человек увидел то, что так долго искал, он упал на колени и заплакал…. |
