Мой друг Тупик (ударение на первом слоге) изливал душу Борсачеву, сидя вразвалку возле стойки бара:
— В сорок жизнь только начинается! Когда-то давным-давно лет в двадцать я искренне считал сорокалетних несчастными людьми, даже жалкими, потому что был уверен, что секс в их возрасте для них утрачен навсегда! Сорокалетние... ну живут безрадостно забыв... А мне стукнуло сорок и я однажды поймал сочувствующий взгляд, взгляд, — вот прям не повезло мужчине, ушел из большого секса. Девушка была лет двадцати пяти... я вернулся...
Борсачев заскучал. Оглянулся — в баре никого не было: еще слишком рано. Его кошмар закончился после бракоразводного процесса. Борсачева ждала допоследнего, будучи уверена, что он не решится стабильность семейного интима менять на самоудовлетворение; она была зациклена на убежденности, что остаться одному без ее ласки ему слабо. Почему она была так уверена?
—Лена развеяла мои сомнения, — продолжил навевать тоску Тупик,— а я не сомневался...
Скуку Борсачика Тупик не замечал, а бубонил эротическую ахинею с пьяным удовлетворением, что Борсачев сейчас прозреет и лопнет от зависти: «Какой же Тупик мачо!» В такие моменты он тихо ненавидел Тупика — вот из-за подобного рода прозрений. В прошлую пьянку он вдруг осознал, что и в сорок оказывается можно заниматься спортом, посещать тренажерные залы и бассейны. Даже стал великодушно советовать Борсачеву каким видом спорта ему лучше всего заняться.
— Ну что тут скажешь? |
