Поправь платье.
Я не выношу вида голых ног
не в постели.
Небо нам стелит
мягкий слякотный полог.
День сегодня описывается одним словом
и словом "слякоть",
упёршись рогом
в израненый встречами бок.
Поправь платье,
спрятав себя от рук
под броню чулок.
Расскажи, расскажи мне
как тебе помогает
жить
общество мёртвых друзей
и любить
и общество падших подруг.
Ты говоришь - я жесток.
Не жесток. Я жёсток.
У меня болит
мой помятый бок,
надо мной вопит
мой седой бог,
у меня горит
всё, что я берёг.
Я сейчас тебе должен не нравиться.
Я вот себе не нравлюсь.
Но, наверное, такого меня можно.
Ртуть?
Хорошо, такого меня можно ртуть.
Такого меня можно разуть,
раздеть,
такого меня можно.
Смерть?
Хорошо, меня можно смерть.
Но я сам на себя не хочу смотреть.
Вот крадётся ночь.
Вот крадётся ночь
неуклюже
насупившись
по двору.
Расскажи, расскажи
как помогает тебе
поэтический
ядовитый
спрут.
Он что, лечит твои раны,
он что, гладит твои ключицы,
он что, он что,
он что тебе, хочешь сказать,
снится?
Нет.
В доме моём уют.
В доме моём плачут,
приходят в гости,
в доме моём пьют.
В доме моём пьют,
плачут, приходя в гости.
Ты говоришь, я жестокий.
Нет, я всего лишь жёсткий.
И стихи мои
из стального листа,
и душа моя
из свинцового слитка.
И крадётся ночь
по грязи улиткой
в дом мой
вымарать его в темноту
и спать.
Холодно.
Может, лишь каплю,
чуть.
Я ничего особенно не хочу.
Ты говоришь мне, что я жесток.
Что же.
Можешь прижаться
ко мне, к плечу,
и целовать
щетину щёк,
пытаясь поймать взгляд.
Ты говоришь мне, что я жесток.
Но не жесток
я. |
