Осень в городе.
На улицах беспорядки.
Вы видели, как смывается
с улиц кровью убитого лета
пыль?
Это лето было невыносимо
гадким,
невыносимо жарким,
настолько,
что я вымерз;
невыносимо пустым.
Осень в городе.
Город вымер.
И стал
пёстрым до тошноты
от листвы.
Задыхаться,
курить,
просыпаться рано.
Разгадывать в сотый раз ребус:
Это - небо, подобное океану,
или море, подобное небу?
У обочины глобуса
влип колёсами в грязь,
не автобус, а след автобуса;
след тепла
наполняет дома и дым;
след меня остаётся
как слепок и как грим;
если спросишь - где мы? -
то мы - спим
или умерли,
но, конечно же,
только образно.
На краю земли,
возле пропасти
у обочины глобуса.
Осень в городе.
Августовский
переворот!
Хлябь развезнула
пасть
и показывает дёсны
исцарапавшие в кровь рот.
И на мокрых полозьях
время в гору
неумолимо
ползёт.
Что ты будешь делать?
Ты будешь писать стихи?
Прятаться от всего
в постели, в пастели,
в туши?
Что бы будешь делать
когда из всех остальных стихий
осень глубже всего
проникает в душу?
Ты же будешь
звонить?
Отвечать на звонки?
Иногда меня
просто
слушать?
Да,
на улице
не Париж,
не Берлин,
не Венеция и не Ницца.
Но и в этом городе
много крыш,
в этом городе
много стен,
к которым хочется обратиться.
Стены эти -
окаменевшие птицы.
И вместо гаргулий
на венцах стен -
трещины,
и вместо витражей
одноглазый
оконный
Один.
Плевать!
Осень в городе.
Осень в городе,
между нами
в толпе
затерявшись,
ходит.
В театры,
в кафе,
в кино.
Осень в городе.
И я вижу её
на улице
сквозь окуляр-окно. |
