Доктор, я сильно болен,
в болезни просвета нет;
изгнанный, и изгоем -
в выгоревшей земле.
Утро крадётся гадко,
жижей ползёт рассвет;
холодно, до припадка;
то ли ещё.. да нет.
То ли тогда.. нет же!
То ли опять? - Нет.
Режьте же, доктор, нежно
тонкие ткани мне;
я не боюсь, не больно,
вырастет!.. заживёт!..
Кровь, она, - словно олия,
сладкий багряный мёд.
И не берите в голову!
Пусть в голове звенит!
Кости - такое олово,
только не из земли.
Комнатные переулки,
карликовые этажи;
небо из штукатурки
белое и дрожит;
и глубоко в небе,
белом как героин,
Lieb Lorelei и гребень
в космах её седин.
Славно выпали карты:
дама, вальты в масть,
значит, - к ногам азарта
завтра назначат пасть.
Яд - так всего честнее,
пуля - кончик смычка! -
Доктор, всего больнее
лёгкий укор каблучка.
Катится по извёстке
сумерек в тишине
день золотой и плоский,
и незнакомый мне;
словно младенчик, ало,
золото, пряно: взвар! -
прячу его начало
в вычурных снов футляр.
Каюсь: из снов на волю
вырвались в лиц вихрь. -
Доктор, я сильно болен,
болен одним из них. |