Жизнь в страхе перед Инстанцией превратила меня в идиота. За полтора года студенческого опыта я полностью деградировал. Не знаю, кого винить. Я искал ответ в парке, но натыкался на новые вопросы, которые ещё больше отягощали мой ум. У парка тоже были проблемы, и он хотел решить их с помощью меня, воспользовавшись моей бесхарактерностью.
Ту палку я заметил периферийным зрением. Она пошевелилась. Осенний лес пребывал в равнодушии, я же, чертыхаясь, побежал к этой палке словно мне её кинули. В каком-то смысле это действительно было так. Парк непрост, очень непрост...
Серая, чуть подгнившая. Секунд двадцать-тридцать спустя я подошёл к ней и выразил глубочайшую заинтересованность. Увы, в ответ - ничего похожего. Как бы то ни было я не был разочарован, поскольку не ожидал ничего сверъхестественного. Глупо было бы расчитывать на что-то особенное, хотя парк, безусловно, непрост, ой как непрост...
- Эй, ты! Парень!
Голос звучал где-то за деревьями. Я ничего не видел. Молчать всё же казалось некультурно, и я вопросительно акнул. Ответ не заставил себя ждать:
- Отойди от палки, слышишь?
"Что за абсурд", - подумал я, - кому понадобилось охранять эту палку?"
- Извините, это ваша палка?
- Да, моя. Я её сюда положил. Уходи.
- Но могу я узнать, чем вы руководствовались? Признаться, всё это несколько...
Послышались странные булькающе-смеющиеся, сдавленные звуки. Их явно старались приглушить, но получалось плохо. Да и голос, если честно, показался каким-то черезчур деланно деловым, псевдосердитым. Тут до меня дошло. Нечто похожее случилось несколькими днями ранее, когда я проходил мимо камня. Долго же я потом себя идиотом чувствовал.
Я осторожно обошёл пару высоких сосен, несколько пушистых ёлок, пробрался через берёзку...
Да, это опять были они - прокуренные мужики в рабочих комбинезонах с Семёном во главе. Их рабочие инструменты покоились рядом. Сами они застыли в разных позах, выжидали, старательно удерживаясь от смеха. Один из них заметил меня, стоящего с палкой в руке. "Смотрите, смотрите!" - прыснул он, тыча в меня грязной руковицей, и заржал: "Вот дебил!".
Не знаю, что во мне было такого, но, едва завидев меня, вся бригада покатилась со смеху. Они хватали друг друга за одежду, падали на землю, опрокидывали инструменты. Я смотрел на этих опустившихся чернорабочих и пребывал в полном замешательстве. Вместе с тем во мне в который раз возникло смешанное чувство брезгливости и обиды.
Произошедшее может показаться невинной забавой, однако я очень чувствителен к такого рода вещам, и эти люди знают это. Они охотно эксплуатируют мою слабость в своих нелепых, непонятных для меня целях.
- Господа! - начал я решительно, - прошу оставить меня в покое! Мне непонятен ваш юмор, мне непонятны ваши бессмысленные выходки...
На меня не обращали внимание, а мой дипломатический тон, по-видимому, делал только хуже, способствовуя усилению веселья. Решив немедленно прервать происходящее, я зло кинул палку в одного из рабочих и побрёл прочь. Настроение было испорчено. |
