Мне стало темно. Осталось немного меньше,
чем было до этого, несколько лет назад.
Курс вырос, с бульвара ушёл обменщик,
забился и запил, чтоб нам не мозолить глаза.
Дни стали быстрей, но ночи не стали дольше,
не станет короче строфы ускользающий строй,
не выбьет на грани кольца уже гравировщик,
что я неизменно, навеки, всегда с тобой.
И не обменять стихов шелковые перья
на бархат холодных последних осенних дней,
абсурдно, но верю, поскольку у запертой двери
я был бы счастливей, чем возле открытых дверей.
Железные змеи, сожравшие наше время,
вздыхают в утробе вокзала, когда ты спишь.
Я, кажется, выбрался из всех хитросплетений
за тем, чтобы снова запутаться - но в других.
Лишь с виду. Всё те же герои в старинной пьесе,
всё так же смешались овации и антракт,
ваш выход, миледи, на мягком зрительском месте
я буду смотреть заключительный пьесы акт.
Мы трагики все. Мы все - комедианты.
Подмостки балконов и рампы застывших звёзд
в кругу наваждений, подобном кругам у Данте,
но только, мираж наш не вечность, а в вечность мост.
Мне стало темно. Осталось немного больше,
осадка, чем соли в усталости от всего.
Я чувствую меньше, но чувствовать стал тоньше,
как несколько лет как гвозди вбивают в гроб.
Миледи, вся драма сюжета - в мысли,
что чем то особенным смею я обладать.
Но вечер угас. Мне стало темно помыслить,
что солнце однажды не сможет взойти опять. |
