И море нам было дано, только мира не было.
Бирка - верёвка - бирка: и с Богом в путь!
Вот и ступаешь, вот и рисуешь мелом ли,
Делом ли, словом ли, словно вот это – жизнь,
Словно вот это ты - акробат-сомнамбула,
Принявший небо за вылинявший батут.
Вводишь под кожу нежность из мутных ампул,
Гладишь руками серые этажи...
Мел на лице. Мим мой, ступай, не жалуйся!
Милый мой, мимо штор и пустых глазниц
Этого дома. Ты видишь, какое жало
Выросло под лопатки и зудит?
Так - из огромной боли растёт прощение,
Так проступают контуры чьи-то лиц,
В скором - родных. Но пока ты целуешь тени,
Смутную память того, что уже в пути.
Ты, притворяешься храбрым мангустом, пляшешь
Между бетонных блоков – того, что "до"
И "будет потом". И в чай окунаешь пальчик,
Будто понять пытаешься: « А - сейчас
Не горячо ли, и можно ли пить глотками?»
Пьёшь, не боишься - время больших глотков!
Выйдешь из комы в комнату, как в Тибет:
Мир-как-канат становится миром-морем,
Частью тебя. Целуешь его руками,
И Бог уже не с тобою,
И Бог - в тебе. |
