Ребёнок в субботу катался на роликах. День зачинался славный. Я смотрел по сторонам, мало кого видел: людей почти не было. Этот ребёнок своим мельтешением наиболее выделялся из всего окружающего пространства. Он подкатывался ближе и ближе, и вот ему случилось промелькнуть мимо меня, обратя на себя моё пристальное внимание.
"Ну надо же", - подумал я.
Ребёнок, будто угадав мою мысль, стал проноситься ещё и ещё, давая понять, что жаждет большего восхищения.
"Ох, ну и здорово же!" - крикнул я и захлопал в ладоши, - ещё, ещё, еще! Быстрей!"
Ребёнок был счастлив. Он стал кататься туда-сюда так что в ушах свистел ветер. Ролики высекали из асфальта характерные звуки, которые собирались в характерный роликовый шум. Всякий, кто проходил мимо, понимал: где-то рядом катаются на роликах.
Это было прекрасно.
Однако в тот самый момент, когда я подумал, что счастье существует, что оно действительно прямо здесь и с нами, здесь и сейчас, в любой момент времени, куда ни посмотри, произошло нечто антагонистичное этому настроению. Трава, кусты крапивы, облезлые деревца, вдоль которых катился ребёнок, вдруг зашевелились. Из-за них появилось существо. Существо с отталкивающей наружностью. Огромных размеров. С распростёртыми в стороны длинными пепельно-прозрачными крыльями.
Существо было стрекоза.
Ребёнок как раз разворачивался и на повороте встретился с ней лицом к лицу. Не в силах сдержать инерцию, он пронзительно закричал: он катился прямо в лапы стрекозы.
До сих пор, когда я вспоминаю его крик, в жилах стынет кровь, страх лишает возможности подобающе жизнедействовать. И тогда я тоже стоял как вкопанный. У меня на глазах огромная стрекоза уволакивала ребёнка за ногу. Сначала просто тащила по земле, потом подняла в воздух. Ребёнок не переставал реветь, брыкаться. Но маленькое тельце было беспомощно пред ликом необузданной природы.
Только ближе к вечеру, придя домой, я понемногу вышел из омрачённого состояния, развеселил себя какой-то ерундой. Пожарил омлет.
"День выдался неоднозначный", - заключил я. - "В нём было и плохое, и хорошее. И что ни говори, а жизнь вообще вещь неоднозначная".
С этой примиряющей мыслью я и уснул. |