Я седой от восторга, что можно совсем не знать,
что ты делаешь, с кем ты спишь или хуже - с кем ты не спишь,
можно в шесть вставать и в одиннадцатом приползать в кровать,
когда выржавело всё, даже грязи цвет чёрно-рыж;
я слепой от удачи: не встретив тебя за день,
не могу уже вспомнить ни внешность и ни голос,
только эти стихи - мой единственный обсцен
в адрес с индексом и направлением на полюс;
я растаял от холода высокомерных слов
и растёкся по кафелю вязкой солёной влагой,
а когда я собрался, впитав в себя всё со злом,
выжал всё из себя на паскудный кусок бумаги;
я и сам ненавижу, что это пишу всерьёз,
куда лучше звучало бы всё издёвкой,
но для тонких манер у меня отсутствует лоск,
а высмеивать отражение - сноровка;
я не спав третьи сутки, могу никогда не спать,
умирая и остывая нежнее чем хрупкий льдыш:
можно больше не просыпаться, не покидать кровать,
без меня всё ржа выжрет, как зёрна в амбаре мышь. |
