| 2012-03-29 : Kravdiy :
Красное чувство |  |
В лесу выли волки. Месяц затянули низкие облака. Пшено рассыпанное на пороге дома, так и осталось нетронутым. В такие ночи любили купаться русалки, забирая невнимательных товарищей на глубину. Почти не заметно и очень тихо, ветер играл с распахнутой форточкой.
Ему было не более 30, он спал в самом углу на старинном сундуке, который и служил ему кроватью. Кроме сундука, в комнате почти не было утвари. Стол, лавка, да две табуретки. Под лавкой лежала жена. Ее длинные, чисто вымытые волосы были завязаны в тугую косу. На теле порванная в некоторых местах сорочка. Немного великоватая. Досталась в наследство от матери. Отец оставил в свою очередь большой нос, маленькие глаза и неуёмную похоть. От того что сорочка была великовата, одна из грудей, гордо лежала на полу. К ней, то и дело, подбегали мыши и грелись теплом будущего материнства.
Люди звали его просто Ванькой. В документы гордо было выведено Иван Корчагин. Он очень гордился своим документом, так как букву Н украшал дивный вензель. Паспортист был пьян и по этой веской причине сделал Ваньке такой подарок. Иван был из простых ребят, но отличался командирским голосом, рассудительным нравом и большими кулаками. Жену звали Катериной. Катя часто не спала по ночам. Любила глядеть на своего мужа. Ей нравилось то, как неподвижно он лежит. Она часто, в такие моменты, представляла Ваню мертвецом. Холодным и глубоким внутри, как колодец. И настолько ей порой удавались такие фантазии, что требовалось закусить палец, что бы не взвыть от наслаждения. В ту ночь, Катерине никак не удавалось представить Корчагина усопшим. Он, то и дело, ворочался с боку на бок и громко сопел. Ему снились сны.
Снился Ваньке лес. Теплый, летний лес. Залитый солнцем, густой и хорошо изведанный. На деревьях вместо грибов росли блины разных видов. По ним ползали большие черные гусеницы, но к блинам были равнодушны. Иван шел по лесу медленно, внимательно смотря по сторонам. Он заметил, что за деревьями прячутся люди. Много людей. Это были дьяконы и игумены. Они шепотом читали молитвы во славу отечества и иногда упоминали в них Ивана. От того сделался он таким гордым и смелым, что подошел к дереву, наклонился и укусил блин. Тут ему сделалось сладко-сладко и он повалился на землю. Дьяконы обступили его взяли за ноги и поволокли. Куда он не знал. Но вскоре показалась огромная яма. В ней словно черви, копошились люди. «Будешь знать как блины есть, сука» -сказал дьякон с наиболее окладистой бородой и кинул его в яму. Иван проснулся. Катерина мела пол.
- Водки мне дай
- Нет у нас водки милый. Вчера же всю и выпил.
Иван быстро поднялся со своей кровати-сундука в два шага оказался возле жены, толкнул ее на пол, вырвал из руки веник и начал хлестать ее по лицу. Тонкие прутья оставляли ели заметные порезы. Так продолжалось несколько минут. В дверь постучали. Корчагин откинул веник в угол, плюнул в жену и пошел открывать.
На пороге стоял его сосед и верный товарищ Дмитрий Ломов. Дмитрий когда-то занимал высокую должность в их коммуне, но его так давно уволили за пьяный разгул, что он и сам уже запамятовал какую. Теперь он охранял людей от волков и рыл по субботам выгребные ямы.
- Теплого отечества тебе Дмитрий
- Сладкой земли тебе Иван
- Проходи, рассказывай зачем пришел
- Стрелял я сегодня ночью волка Ваня, и звук странный слышал. Как будто, вся бригада тракторов наших по лесу круги мотала. Надо мне к Семен Критоньевичу идти, рассказать все по честности. Да сам знаешь, не верит он мне. Подумает опять пьяный был да придумал все. Пойдешь со мной? Поручителем моим будешь.
- А ты то точно трезв был? – Иван посмотрел на него из подо лба.
- Точно
- Клянись!
- Клянусь нутром тебе своим. Клянусь землей отечества теплой. А если совру не лежать мне в ней никогда. Сорвут же с меня кресты и варят пусть в самогоне горячем. Не видать мне больше тогда знамени красного и не нюхать пизды, родной русской. Пизды сладкой русской не пробовать. Волосок ею тонкий не видеть. Демон ходить по пустой земле. Гореть мне бесом в …
- Ладно, ладно. Верю. Пошли. Но, порадуешь меня тогда водкой.
- Договорились. Широкой души ты человек Иван. – Дмитрий обнял его и трижды поцеловал в щеки. После поклонился дому и они ушли.
По дороге они встретили Серегу Лопахина. Он был в чист и свеж. Шел и насвистывал простую мелодию. В руках у него была бутылка солярки.
- Сладкой земли тебе, Сергей!
- И вам отечества теплого
- Куда идешь?
- Да вот, со Светкой Бубновой в поля пойдем. Давно поговорить с ней хочу. Нравится она мне.
- Так это мы давно заметили – Ваня и Дима раскатисто захохотали.
- Ваня, только просьба к тебе будет. Если Семен Критоньевич спрашивать нас будет, скажешь, что мы на путные заготовки пошли, хорошо?
- Спасибо Ваня, красного чувства тебе.
По дороге к Дому Собрания, была небольшая пивная. За прилавком сегодня стоял Костя. Он был слепой, но ловкий парень. Слепой, оттого что много лет назад увидел без разрешения Святую Имперскую Конституцию. Пришлось выколоть ему глаза, по народному обычаю. А ловким, оттого что пиво точно наливать, ему слепому, так сноровку иметь надо. Отец его, был видный человек. Много лет назад, когда Костя еще и ходить толком не умел, забрали его в город. Поговаривали, что изобрел он важное что-то. Но что именно никто не знал. Над Костей потешались поначалу. Потому что слеп, потому что отца нет, потому что борода росла жиденькой. Но после того как Критоньевич, по доброте, а не по умыслу, назначил его за прилавок, поутихли. Пост больно важный.
- Костя, нам 2 светлых и хлеба.
- Сейчас. Красного чувства вам. Что в коммуне нового? – Костя стал быстро протирать кружки.
- Да ничего…хотя вот. Серега повел Светку Бубнову в поля.
- Лопахин что-ли?
- Он самый. Довольный весь такой и с самогоном.
- Ахаха, ай да Лопахин. Светку то! Ну товарищ, ну молодец!
- А то!
Костя поставил на прилавок пиво. Там они и сели. Костю часто посещали интересные мысли и поговорить с ним спьяну было одно удовольствие.
- Костя вот давно тебя хотел спросить, ты парень вроде умный…
- Хоть и безбородый – перебил Ивана Дмитрий. Все дружно рассмеялись. Костя привык к подобным мелким издевкам.
- так вот… Ответь зачем без разрешения тогда на Конституцию смотрел?
- Трудно ответить. Вы то видели ее сами?
- Только на красные праздники. Да и то издали. Протодьякон иногда читает.
- А я вот вблизи. На расстоянии руки видел. Манит она. Как завороженный стоишь. Страшно очень. От красоты ее страшно. От величия. Знаешь, что откроишь, глаз лишишься. Но устоять невозможно. Немного всего почитал. Пару слов всего. Но знаете, там вся правда вот. Как есть. Знать нам спроста вот так ее неположенною. И правильно я считаю, что такой уклад. Я прочитал и понял все. Не жалею ни о чем. Ни о чем.
- А что там было то? – Ломов начинал хмелеть. Иван несильно толкнул его в бок.
- Прям как там написано, говорить не положено, сами то знаете. А смысл передать трудно. Там про красное чувство. Что оно вроде как и есть. В каждом из нас. И вокруг. И даже там где ничего нет, оно есть. И состоит все из него. И само оно из самого себя состоит, собой же и питается и оттого растет все время. А с другой стороны и нет его вовсе, там где о нем не слыхали и молитв восхваляющих нет.
- Как так нет, если сам сказал что есть даже там где и нет ничего?
- Там где нет ничего и нет никого, кто бы мог красное чувство восхвалить.
- А вот смута была, все же знают. Где тогда было красное чувство?
- Не знаю. Это невозможно так вот объяснить. Я бы процитировал как оно все там написано. И вы бы поняли. Но сами то знаете.
- Не надо Костя. Лучше еще налей.- Костя обновил кружки.
- Нет не понимаю. Быть такого не может, что бы красного чувства где-то не было. Даже у врагов наших есть оно. Просто не веруют они. Бляди позорные.
- Я тоже так думаю, что везде оно есть. Но написано было что где не слыхали о нем, там и нет его. Оно там валяется как детали от трактора, к примеру. И все на них внимания не обращают. А когда появится мудрый человек, который соберет их в машину, когда машина поедет, когда соберет урожай, накормит людей. Тогда все и поймут, что вот оно. И проникнет оно тогда в каждую щель.
- Ой Костя, много ты думаешь. Не дьякон ведь. Ну вот куда лезешь?
- Сами же спросили – Костя обиженно отвернулся и начал расставлять товар по полкам. Дима записал свое имя в книгу расчета и они ушли.
К Дому Собраний дошли быстро. Поклонились трижды, сняли обувь и рубахи, вошли внутрь. Семен Критоньевич заметил их, но не поднял голову от бумаг, которые упорно изучал.
- Сладкой земли, Иван! Сладкой земли, Дмитрий!
- Теплого отечества Вам, Семен Критоньевич!
- Зачем пожаловали? Пьяны сейчас во Славу Родины или бес насильно заливал?
- Во Славу Родины, Во Славу Партии, Во славу Императора. – быстро, не запинаясь отчеканили они.
– Дело есть, у Дмитрия. Рассказать хочет, что слышал вчера ночью. А я поручителем к нему приставлен.
- Рассказывай, коль так. – Семен Критоньевич вышел из-за стола. Роста он был маленького. Не больше двух аршинов в высоту. Волос на голове почти не было. Но величавая осанка и пронизывающий холодный взгляд, всегда внушали людям уважение и трепет.
- Бил я вчера ночью волка в лесу, Семен Критоньевич. И вдруг услышал звук странный. Как будто, все наши трактора вывели в лес. Включили на максимальные обороты и заставили ездить без устали взад-вперед. И так до утра самого. Я шел сначала на звук. Долго шел. Но не увидел ничего. Он то громче становился, то тише. Еще был похож….не знаю…на стадо голодных свиней. Хрюкающий такой, металлический. Очень испугался я, Семен Критоньевич. Вот и решил рассказать.
- Правду говорит? – Семен Критоньевич посмотрел на Корчагина.
- Правду. Молитвой клялся.
- Хмм…- Семен Критоньевич запустил руку в густую, длинную бороду и задумался. Подошел к шкафу достал три стакана и маленький графин. Разлил содержимое по графинам и вручил присутствующим. Все выпили. Затем он долго сидел и вспоминал что-то. Иван и Дмитрий не решались его потревожить.
- Если правду говоришь, нехороший это звук. Я когда на войне был, слышал такой, знаю. Машины это военные. Плохие машины. Людей уложат, как коса заточенная траву свежую – он снова задумался - Так идите. Я отправлю директиву в город. Посмотрим что и к чему. И еще? Вы Лопахина не видели сегодня?
- Видели он со Светкой Бубновой на путные заготовки пошел. – соврал Иван.
- Знаю я их заготовки путные – улыбнулся в первый раз за весь разговор Семен Критоньевич – Заготовки…эх…бляди весенние…скоро свадьбу гулять будем значит. Ладно идите.
- Война что ли будет Ваня?
- Да не думаю. Ты же его знаешь. Он при каждом удобном, байку свою военную вставляет.
- А я слышал, ему там на войне…ну когда смуту победили…хуй в бою оторвало?
- Не слышал. И ты про это молчи, а то и самому хуй оторвут – Ломов положил руку Корчагину на ягодицу и крепко сжал ее. Иван улыбнулся и взял Ломова за руку.
- Может на Мужской Разговор?
- Времени нет. Пора на работу.
- И то дело.
После смены Иван возвращался домой в дурном настроении. Его сон не выходил из головы. Он прокручивал его раз за разом. То подряд, то останавливая память на самых важных моментах. Думал зайти в пивную. Потом посмотрел на свою тень, и она словно отговорила его. Была полной и красивой. Такой тени он давно не видел.
Дом его горел. Языки пламени играли со стенами. Из двери выбежала Катя. Он бросился к ней. Когда обнял то почувствовал, как её кожа остается на руках.
- Катя! Кааатя! Что случилось? Что с тобой!
- Ванька, Ванечка, Ванюша….- тихо шептала она.
Позади раздался взрыв. Потом еще и еще. Дома разлетались в щепки. На дороге оставались огромные воронки. Катя умерла. Иван все еще держал ее на своих руках. Минуту он просто смотрел в пустые, зеленые глаза. Следующих взрывов он уже не застал. Он падал в яму. В яму полную, таких же как он. Тех кто не удержался и все-таки попробовал лесных блинов. Тех кто заглянул в Конституцию. Он падал все быстрее и быстрее. И с ужасом почувствовал, что там внизу. В этой каше из тел, не было красного чувства. Совсем. |
Правила
| +2 | Шедевр! Одно из лучшего здесь! |
| +1 | Понравилось |
| +0.5 | Что-то есть |
| 0 | Никак |
| -0.5 | Хуже чем никак |
| -1 | Отстой |
| -2 | Пиздец, уберите эту хуйню с Тепловоза! |
|
Средняя оценка крео:
Проголосовавших: 11
! Голосование доступно только авторизованным пользователям |
|
|
