Очаровательно смиренно,
остынув от страстей дневных,
обнявши городские стены
и нас, отверженных, больных;
Прокажен каждый, и заразу
разносит поездами прочь;
подхватывая чьи-то фразы
у ног уселась эхом ночь.
Чумные крысы разбежались,
последний пир закатит сброд,
под звёздами мы оставались -
богоотверженный народ.
Дым сигарет чахоткой в лёгких,
саркомой холод до костей,
и боль любви, слепой и робкой,
в опавшей мертвенной листве.
Осатанело осторожно
дышать, дышать, дышать, дышать.
И каждый день последним прожит,
и в ветошь сстарилась душа.
Где росчерк, пуля, остановка,
где брат, предатель, враг и друг? -
И снова слепо, снова робко,
и громко, продолжая круг.
Огни бессмысленно и пусто, -
нелепо собранные пазлы
в светильнике небесной люстры
над призраками и проказой. |
