Я помню, как маленькая моя здулась в шарик. Ее глазки светрились, а ротик, тоненький, пошептывая, сжался в курдупельку. Милая, кричал, любимая, ты куда возле меня и без меня?
Мы стояли возле памятника праву и дули дуст. Я помалкивая, скрипел на лавках бутончиков. Рыбачье носилась стаями карасей, пакетики с макдака скрипели.
Мусарье подвалило к нам и сдуло штраф за то что я, не спаленый, посцыкивал на деревцо, а она, на жестком тупняке, похикивала.
Потом вьебывали львовскую браму. Уматывали от состава. Извалявшись в дренажных стоках, скисали в збойке. Хуячили монаха.
Целовались возле церквухи. Блевал на крестяху и колокольца.
Дома, с ночи темной, глубокой, варил на турочке кофе нам обоим. Шептал вроде что-то чуткое, целовал. Цитировал Тинякова, Блейка, Бротигана. Валились на галимом паркете.
Утром, под вой соседей, просыпались. Малехо дурновато.
Собирали рюкзачки. На крыши и подземки.
Хуесосили дермище. Обливались ведерцами с главного канализационного коллектра, тупили подле якитории. ели хлеб и кировоградские сосиски за 12 34 в сильпо.
Получал пизды от залетной пацанвы с белогородки. танцевал на костяшках знакомых. Пил водло. |
