Вектора систем, скопища ожиданий и просроченных надежд отражаются в поверхностях металлических поручней вагонов Московского метрополитена, обтёртых настолько, что можно подумать, будто это висят тоненькие зеркала.
В них мало кто заглядывает, но за них много держатся. Странно, но мне пришла в голову абсолютная аналогия с человеческой душой. Что там можно увидеть? Чёткая линия мыслей расползается в пространстве внутреннего вагона твоего сознания. Ловишь взгляды, сомневаешься, влюбляешься. Останавливаешься, заглядываешь в лица. Всячески себя мотивируешь. Оборачиваешься. А глаза бегают. Сердце, вступив в гармонию с ритмом железа и скорости, отрабатывает барабанную дробь равнодушного скрежета, распускает по воздуху триоли невидимой опасности и весьма фальшиво делает форшлаги на бесконечных остановках станций ожиданий.
И всё это в чёрно-снежном тоннеле, ведущим тебя в единственное место, где ты есть всегда: в нелогичность.
В необоснованность, необратимость, невозвратность, неизвестность, которые каждый вечер тебя размазывают по факту; по подушке. Лепёшкой. И ты жаришься в ледяном сне, запеченной картошкой. А снег – тает. На груди греется кошка…
По вискам семофоры. По совести – самоотводы.
А то, что впереди, - в лживой поэзии, мнимые астрологи душевных созвездий, это называют «просторами».
А на деле: канализация иллюзий. Засор. Сор из избы, судьба, воспоминания.
Гордость и позор.
Схватил строку. Запил. Пропил. Упал, отжался и спросил:
Утилизация людей имеет место быть лишь там, где есть скопление свиней всеядных и от собственного счастья равнодушных? И убитых. В тишине.
Всё так синтетично. Всё так наружу. Так извне.
Ну почему же спорят люди об одном и том же? Я вопрошаю, ибо я глупец.
Но не настолько глух и нем, что бы не чувствовать. А что? Не важно. Это дело личное, каждого писателя. Каждого читателя. Каждой блошки. Каждой мышки. Но, взгляды на мир какие? Новые. Не стандартные. Не типичные.
Любовь, шампанское и проза. Когда на поле конопляном выгибается к солнцу единственная роза, набирает сил и уходит в жизнь. Для кого-то другого.
И единственное что остаётся – это ждать. А чего? Не важно. Главное не забывать, что ты летишь…
И на горной вершине ты стоишь, вдохновение твоё – хищной птицей закручивает спирали, на грани, на единственном дыхании – любви. И сомнение одолевает тебя, то ли упасть, то ли остаться навсегда одному; заржаветь, замёрзнуть в отражении безразличного весеннего неба. |
