Над площадью на тоненьком канате
висит луна в потрепанном пальто,
старушка в шерстяном зеленом платье
ведёт беседу с уличным котом.
Ей облаков порядок произвольный
невыносим. Она встает с колен,
и достает из сумки апельсины
и черствый хлеб.
Воронье тело - уголь и смола -
на убелённой изморозью ветви.
Здесь ожидание острее и заметней,
чем детский страх, снующий по углам
пустого дома. Сотканный из дыма
цикорий прорастает сквозь луну,
и рыба-сон в течении Гольфстрима
под плавниками прячет тишину.
Так, вмёрзнув в невесомый зимний воздух
вокзала с неприкаянной толпой,
старушка спит. Под маленькой рукой
брусничный сок алеет на морозе.
Бог, сидя рядом, шьёт из лоскутов
старушке одеяло потеплее.
Душа её миндальным молоком,
кагором, белым ладаном, елеем
благоухает...Люди видят, как
над площадью по тонкому канату
ступает девочка в зеленом летнем платье
и желтый шар дрожит в её руках. |