(кусочек из Крови, ошибки и прочая критика приветствуется)
К восьми годам Савушка расстался почти со всеми иллюзиями. Он не ждал Деда Мороза, не боялся, что растает Снегурочка, не доверял фокусникам, и даже милиционеров опасался постольку поскольку. Оставались сущие мелочи. Он все еще верил в вечно живущего дедушку Ленина, по умолчанию принимал необходимость построения коммунизма, чтобы все были счастливы, и привычно нервничал, когда папа ругался, поминая трудности социалистического соревнования. И с ними он бы обязательно разобрался, если бы не воспринимал их, как неизбежную особенность окружающего мира, как дождь и снег, что совершенно простительно в его возрасте. Да собственно он об этом никогда и не задумывался. Как любой нормальный ребенок он больше переживал о потерянном ножике, новом мяче и семидесяти восьми копейках, случайно найденных в вещах брата. Еще он очень переживал, что не пошел с мальчиками в хозяйственный магазин воровать бутылки дешевой и вонючей химии. Содержимое тут же выливали, а в крышках делали дырки, чтобы играть в войнушки поливая друг друга. У Савушки была классная поливалка, сделанная из литрового импортного шампуня, но к не ворованному вооружению дворовые мальчишки относились скептически. Но решиться украсть из магазина он не решился. Он даже испугался просто пойти в магазин. И было бы кого бояться в этом магазине? Уж точно не краснорожую толстую продавщицу и седого, испитого, вечно сидящего на ящике грузчика. Но Савушка остался сидеть на скамейке со своей длинной, оранжевой, вместительной поливалкой, которая посылала струю воды на целых семь метров, когда остальные мальчишки побежали добывать свои: маленькие, из скучной серой пластмассы, которые еще и приходилось постоянно наполнять водой, потому что вмещалось в них всего одна чашка воды. Конечно у него совсем не было желания рассуждать о незыблемых законам мироздания.
Савушка не знал еще выражения «белая ворона», даже не слашал о прелестях стаи, он просто тихо страдал и пытался понять, с высоты своих восьми лет, что с ним не так. И даже не заметил, как рядом присела соседка Люба.
– Привет, – сказала она.
Одногодка с длинной толстой косой Савушку раздражала. Она всегда ходила одна, не прибивалась ни к девочкам тихо шебуршащим куклами, ни участвовала в громких играх мальчишек, просто поглядывал на всех большими глазами, да хмурилась чему своем. Все считали её глупой и больной, но в открытую не издевались, непонятно даже почему.
– Что тебе? – хмуро отозвался Савушка.
– Можно посидеть с тобой? – спросила она тихо.
«Вот глупая, сидит уже» – подумал он, но в ответ только плечами пожал.
– А ты почему один? – спросила Люба.
Савушка промолчал.
– Они не захотели играть с тобой? – продолжила допрос девочка.
Савушка опять сделал вид, что не слышит вопроса.
– И со мной не хотят играть, – произнесла она спокойно.
– С тобой не хотят играть, потому что ты больная и странная, – хмуро ответил он.
– Я? – удивилась Люба.
– Будто не знаешь. Тебе Мишка прямо на стене это написал, – буркнул Савушка, который помогал доставать краску.
– Я думала, это какой-то другой Любе, – надула щеки девочка.
– Тогда ты еще и дура, – заявил гордый собой мальчик.
Наверное Савушка думал, что она заплачет и убежит жаловаться, но девочка только как-то излишне по-взрослому вздохнула и все. Савушка даже зауважал её. Немного. Ровно настолько, насколько можно уважать девчонку, которая не играет в футбол.
– Ты тоже больной и странный, да? – спросила Люба.
– С чего это? – воскликнул Савушка и даже развернулся к ней.
– Ну, они же не хотят с тобой играть, – испуганно объяснила девочка.
– Все они хотят, – важно заявил мальчик. – Просто у меня есть поливалка, – он сразу продемонстрировал сове грозное оружие, – а у них есть. Они вернуться и мы будем играть.
Девочка недоверчиво посмотрела на него, но ничего не сказала. Так и сидели, в тени большой ивы, озорно играющей бумажками и прочим мусором, гоняя их ветками по асфальту. Двор их был новостроем, жильцы все еще дичились друг друга и никак не могли притереться с окружающим миром, ударяясь то в загул, то в печаль. Лучше всего в этом городском океане авральной застройки чувствовали себя дети. Они с головокружительной скоростью обживали пустыри, чердаки, подвалы, с криками и визгами штурмуя гаражи и голубятни. Многих родители привезли из скрипучих бараков, из тесных, набитых стариками и плесенью, коммуналок. Кое-кто вырвался из приземистых избушек с самого края мира. Некоторые поменяли свои недавно построенные провинциальные хоромы на сопоставимые столичные жилплощади, плюс доплата. Но все они уже чувствовали себя как дома, наслаждаясь, в отличие от родителей, этим свежим недавно застроенным миром.
– А может ты со мной поиграешь? – спросила девочка.
– Вот еще! – возмутился Савушка. – Во что с тобой играть? Ты в войнушки играешь?
– Нет.
– Вот, – для наглядности Савушка поливалкой своей потряс. – И в футбол не играешь, и клады не ищешь. Во что ты играешь? – и скривился от переполнившего презренья: – В куклы?
– Я в куклы не люблю играть, – произнесла спокойно Люба. – Что с ними играть. Они же неживые, – и, покосившись, заявила важно. – Зато я играюсь с розовой чайкой (мухой). Живой.
– Врешь! – возмутился Савшука. – Кто тебе в доме чайку разрешит держать.
По-своему Савушка был прав. С точки зрения взрослых, чистые, светлые квартиры, набитых милой сердцу мебелью, не место для живности, которая только и умеет, что гадить и портить. Савушка прекрасно это все знал. Он не раз уже просил, требовал, умолял кусочек, комочек чего-то живого, но единственное что получил несколько мраморных, лупоглазых, рыбок, которые только и делали, кружились как заводные. Даже на ощупь они показались Савушке искусственными. Поэтому у него в голове совершенно не укладывалось, что в обычной городской квартире может жить чайка. И ещ он почувствовал, но конечно же сразу поторопился заявить себе, что неправда, показалось, он почувствовал острое, болезненное чувство зависти.
– И ничего я не вру! – возмутилась девочка. – Розовая чайка, самая обыкновенная розовая чайка. Чайка, только розовая. Она немножко волшебная. Если ты поиграешь со мной, я вас познакомлю.
Проблема была в том, что ему очень хотелось верить Любе. Он никогда еще не видел живую чайку. Он слышал, что посмотреть их можно на ближайшей городской свалке, но добираться туда было долго, из всех знакомых мальчишек, только двое побывали там и то благодаря старшим братьям. Его брат на свалку и сам не пойдет, о том чтобы повести туда Савушку и речи не может быть. А тут реальная возможность увидеть розовую чайку…
– А! – воскликнул мальчик. – Ты точно врешь. Розовых чаек не бывает.
– Не вру! – возмутилась девочка. – Я же говорю волшебная чайка! Она хорошая и добрая. Она даже играться умеет.
Вот тут Савушка задумался. Крепко и основательно. Даже голову подпер рукой, неосознанно копируя отца. Наконец, он решился.
– Хорошо, – произнес он. – А во что будем играть? Ни в куклы, ни в скакалки я играть не буду, – и добавил, с ужасом вспомнив свою кузину. – И в дочки-матери тоже.
Люба сразу же разулыбалась.
– А во что скажешь, в то и будем играть, – произнесла она.
– В поливалки! – сразу заявил Савушка.
В конце концов, у него есть замечательное и неиспробованное еще в настоящем деле оружие. И когда вернуться ребята, он уже по-настоящему натренируется.
– У меня нет поливалки, – расстроилась девочка.
Савушка скривился.
– Ладно, – смилостивился он. – Ты будешь партизанкой, а я фашистом. Ты будешь прятаться, а я тебя искать.
– Ну, давай, – с некоторым сомнением согласилась девочка. – Только, чур, голову не обливать.
Но поиграть не получилось. Стоило Савушке только раз длинной струей задеть спрятавшуюся за «жигулями» девочку, вернулись ребята. Мальчик тут же прекратил гоняться за любой и побежал к ним. Девочка пошла вслед за ним, но нерешительно, все время с опаской посматривая на мальчиков.
– Куда играть пойдем? – сразу спросил Савушка, аж подпрыгивая от нетерпения.
Но ребята встретили его холодно.
– Что эта с тобой? – спросил хмуро Вася, местный заводила.
– Мы играли, – честно признался Савушка, недоуменно натыкаясь на хмурые лица.
– Что? Продался розовой чайке? – зло спросил Вася.
Вот тут Савушка испугался. Дети странные существа. Они в чем-то похожи на взрослых, но все то, что в тех сглажено и спрятано под слоем жира, в детях проступает: откровенно и без прикрас. Они наивны и жестоки, добры и злопамятны, и все лежит на поверхности и очевидно. Это уже потом они прирастут лицемерием и научаться улыбаться. Еще дети не умеют обманывать самих себя. Это полезное умение приходит с возрастом. Поэтому дети не умеют быть смелыми. Они могут не понимать опасности и не бояться, но смелость, отчаянная и безрассудная, приходит тогда, когда они научаться убеждать себя, что жизнь это нормальная цена. Но когда ребенок чего-то боится, то страх захватывает его целиком, без остатка, достигая объемов ужаса. Дети пугаются много и часто, у взрослых наблюдается весьма редко, зачастую когда в опасности их жизнь. Вот и сейчас Савушка испугался сущего пустяка – осуждения в глазах своих товарищей. Не друзей даже. Впрочем, и в мире взрослых некоторых до печенок пробирает, когда они видят в глазах коллектива суровое порицание.
– Почему продался? – пробормотал мальчик. – Она просто обещала посмотреть…
– Розовую чайку, – грозно кивнул Вася. – И ты сразу уши развесил и сопли пустил? – и передразнил: – розовая чайка, живая розовая чайка. Дурит она тебя. Не бывает никаких розовых чаек!
– А ты видел? Ты видел? – возмущенно закричала Люба. – Сам дурной, вы все дурные! У меня там живая розовая чайка!
Вася только сплюнул.
– Не бывает розовых чаек, – процедил Вася, – я в энциклопедии смотрел. Не бывает.
Люба не выдержала и зарыдала.
– Она же волшебная, гыыы, о волшебном не пишут в эн… эн… гыыы… Давайте пойдем ко мне домой и вы сами на неё посмотрите! Гыы
Савушка дернулся было, но мальчики не шелохнулись. Они замерли, злые, почему-то сразу вспотевшие, казалось, их взгляды толкали Любу, гнали, кричали «Уйди! Уйди!». И она ушла. А Савушка остался. Он не мог объяснить себе почему. Просто остался. Просто ребят он знал долго. Целых два года, он играл с ними футбол, в войнушки.. А Люба? Он с ней и поговорил всего лишь минут десять .Да и действительно, откуда могут появиться розовые чайки? Хотя потом целый месяц Савушка мучился, а вдруг действительно? Но история эта, как часто бывает в детстве, быстро забылась, Люба вскоре переехала с родителями куда-то далеко. Вспоминать о девочке Любе, и волшебной птице он стал позже, но это уже совершенно другая история. |
