«Красива Фудзияма.
Море дробит солнце.
Воскресшему лгут».
Фудзияма. Гора, как яма. Большая такая яма. Такая красивая у меня картина в комнате. Комната большая, светлая. Светлое Христово воскресение. Воскресение – всегда хорошо. Хорошо и сегодня. Сегодня особенно, будто небо стало лазурным, как солнечная Адриатика.
Адриатика. Я там никогда не был. Не было возможности. Смешная вещь – возможность, хочешь – нет, есть – нет желания. Раньше есть хотелось. Теперь есть полный холодильник.
Холодильник шумит, дышит в затылок кафельным стенам. Боится слово сказать, как при Сталине, тогда тоже в затылок… стреляли.
Стреляет в ухе. Ухи бы сейчас. Сейчас где-то три. Три года прошло мимо, пролетело, выросло и умерло, как сорная трава, всё по боку. Всё стою и смотрю.
Смотрю на картину. На картине – золотой песок, и рыжее в закатном солнце море. Море зелёное, не Адриатика. Скоро всё станет зелёным. Скоро лето.
Прошлым летом был в Крыму. Крым – это здравница СССР. В СССР стреляли. Стреляли в затылок, а ещё не было секса, зато были герои соц. труда. Может быть, эти герои соц. труда и соревнования, как матки и у муравьёв и плодили многочисленный пролетариат? Плодили, да вот только достижения научно-технического прогресса страны советов. Совет да любовь вам. Вам никогда не приходилось слышать о орм-гате? Орм-гат (с норвежского?) – змеиная яма.
Яма. Глубокая такая яма. Глубоко лежат старые кости и ноют о старине. Старина, налей-ка ещё немного, поговорим о чём угодно. Я теперь как угодник – что есть, тем и рад. Рад-с стараться-с.
Много нужно стараться, жизнь - как гора – неверный шаг – летишь вниз. Вниз падаешь. Падаль ты, сука и дрянь. Земля как помойка стала: кругом дрянь и кое-где горы. Горы, как Фудзияма. |
