Денёк выдался плотный. Выдраил квартиру, припёр из супермаркета хвойное дерево, купил Маринке презент. Осталась совсем ерунда: приготовить Расчудесное Нечто, чтобы Маринка прониклась, оценила умелость моих рук и может быть даже доверила этим рукам и свои филейные части. Учитывая, что сносно готовить я умел только яичницу и бутерброды с маслом, мне предстояло достойное испытание. Весь день в голове толпились, как бабки в колбасный ларёк, мысли о специях, сковородках, маринадах и о пуговицах на Маринкиной блузке. Пока не раздался звонок.
- Да?! – рявкнул я в телефон.
- Паша, приезжай, срочный заказ, несколько сцен, в партнершах Настя, до двенадцати планируем закончить, двести енотов!
- Михалыч, ну вообще-то праздник на носу… Ко мне девушка завтра придёт, и я просто обязан быть… ну… в форме.
- Понял. Двести пятьдесят! Не опаздывай!
Гудки.
Я постоял, подумал.
И вдруг решил приготовить мясной рулет.
***
- Паша, ну наконец-то!
Михалыч вскочил со стула и одобрительно закивал, поблёскивая розовой лысиной. У окна покуривали Толик и Дольф – осветитель и оператор. Лизок, добротная девушка лет сорока, ассистентка Михалыча, рисовала полуголой Насте новое игривое лицо - поверх натурального, утомленного жизнью. Рельефный блондин Витёк в шапке Деда Мороза с одухотворенным выражением лица заклинал своего одноглазого дракона.
- Паша, опаздываешь! Дрочить щасже, через три минуты начинаем!
- Михалыч, я это… попрощаться пришел…
- Блять… Триста не дам!
Михалыч, когда-то мечтавший стать великим режиссером и снять добротный экшн про Отечественную войну, в этот момент выглядел весьма внушительно. Как будто его только что одарили как минимум Оскаром. Я даже как-то сник.
- Не, я серьёзно. Устал я. Новый год на носу, пора по новой начать…
- Куда по новой? По какой еще новой? В стриптиз подался штоль?!
- Да нет, работу нашёл по специальности.
- У тебя что, еще и специальность есть?! Паша, зачем тебе специальность с таким членом? Я тебе мало плачу?
- Нет, просто я не успею приготовить мясной рулет, - уклончиво ответил я, поставил на стол бутыль шампанского и начал его молча откупоривать.
- Михалыч, - зазвучала с дивана Настя. – Пашу ждёт большое и светлое будущее, пусть идёт и делает его… своим большим… мозгом.
- Как же, большое и светлое, - заурчал Михалыч, полируя лысину платочком.
- Ну да! А разве плохо? Вот меня сегодня тоже ждёт большое и светлое, правда, Витёк? - бодрым пионерским голосом продолжала Настя. Лизок разразилась хохотом.
- Дамы, идите в жопу, - галантно заметил Витёк и отвернулся к окну, не прекращая колдовских движений.
- Нет, в жопу сегодня как раз тебе, Витя, - задумчиво подытожил Михалыч, раздувая ноздри, как мопс, и втягивая сладкий запах шампуня. – Лизавета! Звони Антонине! Вместо Новогодней сказки про двух Дедов Отморозков и Снегурку, сделаем Рождественскую историю про Деда и двух Снегурочек!
- Звонила уже, Михалыч. Тоня болеет!
- Опять триппер?
- Нет, насморк.
- И что, ебаться не может?
- Ебаться может, зато сосать не может – сразу задыхается.
- Задыхается? Интересно… Звони щасже!
Я налил Насте бокал Советского, чокнулись.
- Паш, а эта, которая к тебе на Эн Гэ придёт, она какая?
- Она клёвая, Насть.
- Настолько клёвая, что ради нее можно жизнь поменять?
- Да.
- Хорошо тебе, Пашка. И ты это… не возвращался чтобы.
- Не вернусь. А ты сделать ножки отсюда не хо?
- Ты что. Я же актриса! Мне в кино сниматься сам Бог велел! – сказала она. И задавила смешок целым бокалом игристого.
Я поцеловал ее в напудренную щеку и ушел.
Меня ждали великие дела.
Меня ждал Рулет.
***
Украсил дерево серпантином и стал накрывать стол. Первым в середину стола был водружен символ моего величия и всемогущести: Рулет Мясной Новогодний. По правде сказать, я ни над одной девчонкой еще так не потел, как над этим рулетом. И видать в благодарность он удался на славу. Я смотрел на него и думал, что такой большой, горячей и вкусной штукой сейчас может похвастать далеко не каждый! И эти мысли приводили меня в трепет. Кстати, всё остальное тоже обещало быть горячим и вкусным. Как и полагается в Новый год.
Но вдруг снова раздался звонок.
Трубка задребезжала тонким Маринкиным голоском:
- Алло! Павлуш, ты прости меня пожалуйста, но я… В общем не могу прийти. Мне Вадик позвонил, да, мой бывший… Он конечно кабардинский козёл, но так просил прощения за всё и умолял прийти, что я должна... Дать шанс нашим отношениям во имя любви! Ну ты понимаешь, да? Не обижаешься? У нас же всё равно ничего серьезного быть не могло, ты же знаешь. Значит друзья? Хорошо. С Новым годом, Павлуш!
Я немножко оглох. Потом ослеп. А потом бросил трубку, как вшивого зверька, на диван. Но немного промахнулся и случайно попал – о ужас! – в Рулет Мясной Новогодний! От чего на его величественном боку образовалась огромная вмятина, и даже отпечаталось бесовское слово Nokia.
Минут двадцать я приходил в себя. А потом позвонил.
***
Мы сидели на кухне, потягивали коньячок, курили и молчали. Я и Настя. Совсем не такая, какой я привык ее видеть. Без яростного мэйк-апа и парика, в джинсах и рубашке она больше походила на соседку по парте, на университетскую лекторшу, на девчонку из модного каталога, но никак не на порноактрису.
За окном бушевали фейерверки, на подоконнике трепыхались огоньки крохотных свечек, и даже дерево пришлось весьма кстати: вселяло какой-то неудержимый детский восторг.
- Хорошо, правда? – неожиданно спросила Настя.
- Правда.
И в самом деле было хорошо. Хорошо, легко и немного головокружительно от коньяка и запаха хвои. Рядом сидела женщина, тело которой я знал наизусть. Тело, которое на съемочной площадке было главным ингредиентом другого мясного рулета. Рулета, рецепт приготовления которого я давно и весьма хорошо изучил. На этом наши точки соприкосновения заканчивались: вне съемочного траходрома мы были исключительно друзьями.
- Знаешь, - сказал я. – Такое у меня впервые. Встречаю новый год с женщиной, и мне гораздо интересней, какой у нее любимый фильм, нежели какого цвета ее бельё.
Настя залилась смехом.
- Я тоже тебя не хочу, не волнуйся, - отшутилась она. - Кстати я последние полгода кексом вне площадки не занималась. Вообще. Просто не хочется. Ты понимаешь.
Я понимал.
Она помолчала и прибавила:
- Любимый фильм Зелёная Миля.
Погасила сигарету и прибавила еще:
- Ну и чтоб ты совсем был спокоен, бельё чёрное.
Я расхохотался. За окном разорвался сноп разноцветных огней.
- Точно не хочется? – переспросил вдруг я.
- Павел, вы что, клеите меня?
- Да не то что бы…
Я запнулся. Не мог внятно обрисовать мысль. Наверное мне хотелось чем-то заполнить тот пробел, который нарисовался между мной и Настей. Был этап первого немого созерцания. Был этап жесткого сексуального импекта. А вот конфетно-букетно-говорительно-обнимательный этап – выпал. И мне почему-то вдруг стало обидно, что он вот так вот бессовестно взял и выпал. Словно у меня только что вытащили из кармана нечто безусловно важное и безусловно моё.
- Зеленой мили у меня нет. С зелёным как-то не сложилось. С чёрным дело обстоит получше: есть все части Black Meat Pipes, но ты скорей всего не впечатлишься. Сюжет предсказуем до тошноты.
Она рассмеялась. И стало совсем хорошо.
За пять минут до боя курантов я всё-таки набрался смелости и решил вынести (во всех смыслах) на ее суд без пяти минут шедевр мировой кулинарии – Рулет Мясной Новогодний Повреждённый сорта Nokia. Я метнулся кабанчиком к холодильнику. Настя тем временем откупоривала бутылку шампанского. В телевизоре болтал без умолку, как школьница, Президент.
- Готовься загадывать желание! – завопил я, выскакивая из кухни с Рулетом наперевес.
- А как же! – согласилась Настя, и тут начали грохотать Самые Большие Часы в стране, в потолок полетела пробка и начался Год Белого Металлического Тигра! Что они курили в древности, эти созидатели календарей, для меня до сих пор загадка.
- С Новым годом! – заорали мы друг другу, столкнули бокалы и поцеловались. Она метила в мою щеку, а я – куда-то в центр ее лица, всё равно куда, но получилось в результате ни так и ни этак: мы вдруг соприкоснулись губами и – время остановилось. Этот поцелуй был круче самых бессовестных аттракционов, что мы успели провернуть на съёмках. Потому, что был настоящим. Потому что вел не к концу, а к началу. Потому что неважно было, что будет потом и будет ли вообще.
Мы прикасались друг к другу словно впервые, и в первый раз близость не ассоциировалась у меня с рулетом из потного мяса. Про рулет я вообще забыл. Забыл напрочь. На следующий день его слопали Толик, Дольф и Лизок, примчавшие в гости на постновогодний коньяк. Михалыч не ел, был в растрёпанных чувствах: узнал, что прима его эротической видеостудии покидает его. |
