Кажется, все уже давно проснулись, и только я тут дрыхну.
- Вставай? - вопросительно говорит Серж, заглядывая в комнату.
Из кухни слышен хохот и возмущенно перекрикивающий всех баритон "а как я могу за эти деньги за два часа найти ему дублера".
- Кто там орет? - я выползаю из-под пледа.
- Цезарь, - отвечает Серж.
- Салат?
- Киношник. Приехал тут, ты не против? Там щас кофе будет, вставай. Ну или не вставай, как хочешь, я скажу, чтоб сюда никто не заходил.
- Встаю...
***
Умываюсь, выползаю на кухню. Здороваюсь. Серж протягивает мне чашку кофе и смеется. Вид у меня чудный. Все руки в краске, волосы в разные стороны (блин, хоть намочить нужно было да как-то пригладить), короче, песня. Но все привыкли. Пафосный красавчик возле окна критически меня рассматривает и бархатным пренебрежительным баритоном выдает:
- Это что?
- Привет, Оливье, - говорю я.
- Цезарь, - поправляет Миха.
- День обещает быть занятным... - брезгливо шипит Цезарь и уходит на балкон.
Понятно, ненависть с первого взгляда. Ну и пошел ты, пижон манерный. Человек-салат...
- Гляди, обиделся, - ржет Аркаша. - Оливье... Надо ж было такое ляпнуть.
***
- А я ему и говорю, - пьяно нависает на Миху Цезарь. - Ты, сопляк, вчера еще хлопушкой бегал, а я, второй режиссер божьей милостью, уже восемь картин снял, так что вали отсюда, а то въебу - разуешься в воздухе.
- А второму режиссеру всех бить можно или только администраторов? - мне порядком надоело это нытье, мне нужна жертва, и Цезарь-Оливье отлично подходит на эту роль.
- Заткните ее кто-нибудь! - срывается Цезарь. Ты посмотри, задело - глаза горят, лицо дергается, кажется, убьет меня сейчас. Давай, зайчик, покричи. Не нравишься ты мне.
- Нельзя, - церемонно ответствует Аркаша. - Она поесть приготовила.
- Кушай, Оливье, кушай, тебе тоже можно, - мило улыбаюсь я. - Для всех старалась.
Через секунду я слепну от выплеснутого мне Цезарем в лицо коньяка. Сидящий рядом Серж медленно встает с кресла.
***
Миха с Аркашей держат Цезаря под руки. У Михи порвана рубашка, Аркаша мрачно блестит заплывающим глазом, у Цезаря все, что находится ниже носа, залито кровью и слезами. Цезарь брыкается, и пытается вырваться.
- Цезарь, - говорю я, вытирая кровь с разбитой губы. - Я сегодня сука. И ты мне не нравишься. Совсем. Хоть и киношник. Но вот коньяком меня поливать не стоило, даже если я заслужила. Знаешь, почему? Потому что это моя квартира, и я тебя не только не выставила за дверь, но еще и пригласила к столу. Ты понял?
Цезарь мрачно мычит, но дергаться перестает.
***
Аркаша прижимает к глазу пакет со льдом, голый по пояс Цезарь сидит в кресле, запрокинув голову, с мокрым полотенцем на лице. Серж разливает коньяк.
- Извини, - невнятно бормочет из-под полотенца Цезарь.
- Намана, - ухмыляюсь я наконец-то распухшей губой. - Ты профто м фледуюфий рав пафофу поменьфе. Не люблю. Я ве фкавала, я феводня фука.
- Вот мудак, - говорит Серж. - Девочку-то можно было и не бить, козел.
- Я и не собирался, - Цезарь убирает с лица полотенце и являет миру красивейшую синюю сливу на месте носа. - Я случайно задел, когда она нас разнимала. Извини.
- Толку было пить, если все так резко протрезвели, - обижается Миха.
***
Миха, Серж и Аркаша уже в подъезде. Цезарь оборачивается в дверях и внезапно спрашивает:
- Можно, я позвоню на днях?
- Вафем? - недоумеваю я.
- Да у меня тут сценарий один есть, нужна редакция. И помощь с одним персонажем. Должен быть жесткий парень, а получается все сопля какая-то. Не поможешь?
- Пофмотрим, - отвечаю я и выталкиваю его за дверь.
Через десять минут в дверь опять звонят.
***
Коньяк приятной болью обжигает разбитую губу. На полу возле моих ног сидит Цезарь, жалобно шмыгая синим носом.
- Наливай, хозяйка, - говорит он и протягивает мне пустой бокал. - Кино снимать будем. Про лубоф. |
