Дом, где последнее время проживал Гриня, располагался на улице Крупской. Да и не дом это был, скорее домик. Фасадная стенка, когда-то покрытая побелкой, была цвета далеко не белого. Дожди, солнце, морозы... Одним словом время и отсутствие ухода, привели фасад домика в неприглядный вид, а каждый проходящий всегда норовил ковырнуть стенку, покрытую серой сеткой паутины старости и бесхозности. Калитка примыкала к стенке и, даже казалось, придерживала чтобы та не завалилась. Но это было не так и домик мог гордиться и радоваться своей стойкости и тому, что был выстроен после ухода немцев из города, руками женщин. Но, Гриня редко об этом задумывался. Обычно, когда солнце давно уже скрылось и становилось темно, он садился на крыльце, закинув голову назад.
Садился и смотрел, уставившись куда-то вверх, ему нравилось разглядывать небо. Улица, если и освещалась когда-то, то об этом давно уже никто не помнил. Поэтому небо, именно над домиком, висело низко и звезды всегда радостно подмаргивали ему своим мерцанием.
- Бля, как звездяво. - в голове медленно росло безмолвное восхищение.
Также неторопясь, но достаточно ощутимо, тело начинало погружаться в непонятное состояние. Грудь плавно разворачивалась мехами лёгких, которые наполнялись не только сладким ароматом воздуха, но и ещё чем-то, неуловимо-тёплым и даже искрящимся. Сердце в этот момент, притормаживало своё биение и казалось, увеличиваясь в размере, вырвется наружу.
- Тук - раздавалось под левым соском.
- Тук - почти одновременно, эхом отдавалось под правым.
Спустя мгновение, в ушах возникал гул, и в голове раздавался удар: - Бом-м-м.
Он давно перестал думать и анализировать что же это такое. Просто наслаждался, как тело становилось тёплым и лёгким. Невесомым.
- О, а вон кажется, спутник летит - неторопясь всплывало внимание.
Глаза сопровождали светящуюся звездочку насколько было видно, но чтобы не потревожить положение головы. Да и голова, скорее всего и не повернулась, боясь спугнуть внутренний полёт. Глаза возвращались обратно и следили за небом.
Просидев в таком положении минут десять, Гриня бросал якорь, плавно выдыхал: - Как хорошо... |
