«Открой глаза», - он услышал ранним осенним утром.
«Открой глаза, улыбнись солнышку и поднимайся», - все тот же шелковый голос.
Он открыл глаза и увидел белый потолок, который он уже видел 57, нет – 58 раз подряд. Каждое утро одно и тоже, вот уже 58 дней или 8 недель и один день, или почти 3 месяца.… Сначала было зимнее утро, а вот теперь весеннее утро. Первое весеннее утро.
«А, это ты, Нэнси», - он сказал девушке в белом медицинском халате.
«Да, мистер Робинсон».
«Я уже 58 раз прошу тебя называть меня на ты, и не мистером Робинсоном, а Дэном. Сколько еще раз мне надо будет тебя просить об этом?», - пациент начинал нервничать, слегка дергался левый глаз.
«Хорошо, Дэн, не нервничай. Выпей таблетки», - улыбаясь, сказала Нэнси.
«Ах, опять эти дурацкие успокоительные. Зачем мне они? Зачем меня вообще сюда запихнули. Я же просто немного неуравновешенный и все, а тут вокруг одни сумасшедшие».
Он выпил поданный ему стакан с водой и три белые круглые, как пуговицы, таблетки.
Нэнси пошла дальше. Дэн лег на кровать и начал смотреть на потолок, белый, с серыми разводами и с множеством ламп. Он делал так каждое утро, до того как попал в это ужасное бетонное здание с устрашающей надписью на входе: «Госпиталь для лечения психически неуравновешенных людей». Язык можно было бы сломать. Но он уже успел выучить это название. Каждое утро Дэн ложился на кровать и вспоминал свою жизнь ДО. Каждый день вспоминал месяц из жизни. А начал он с 13 лет. Он считал, что 13 лет, это возраст, когда начал формироваться его характер, вкусы, принципы. Возраст, когда он впервые влюбился, но не был любим. За 58 дней он вспомнил уже почти 5 лет своей жизни. До 18 лет. Святой возраст – совершеннолетие. Он овеян мечтами, надеждами, планами и романтикой. За эти 5 лет он успел полюбить, предать, найти верных друзей, закончить колледж, поступить в университет. И вот сегодня он начал вспоминать университет. Первые лекции, первые сокурсники, зачеты и сессии. Он молча улыбнулся, проговаривая про себя все, что с ним произошло. И так он жил дальше, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Пока одним утром он проснулся и понял, что больше ему нечего вспоминать. Понял, что жизнь ДО закончилась и, что больше нечего вспоминать, что теперь нечего вспоминать, хватит жить прошлым. Но ведь будущего нет. В этом побеленном здании с окнами на всю стену.
Он первый раз за всю жизнь решил выйти в парк. Вышел и пошел по аллее. Потом Дэн нашел полянку с ромашками. Лег на них и развел руки в сторону, начал ими размахивать. «Я птица», - думал он и впервые за много дней почувствовал себя свободным и счастливым. А потом он начал свистеть, как свистели чайки на морском берегу. А потом, что было потом, он не мог вспомнить. Какие то люди, укол в руку, темнота. И он бормотал себе под нос, когда ему связывали руки: «Не обрезайте мне крылья»…
Он хотел свободы, свободы рук, мысли и движений. «Не обрезайте крылья, не надо, пожалуйста, пусть руки двигаются, хочу ощущать воздух руками и шелест ветерка».
Он проснулся, связанный калачиком. Было больно. Боль не физическая, а моральная. За что? Мысли бешено крутились. Он не мог пошевелить не руками, не ногами. И ему ничего не оставалось, как смотреть на потолок. Он уже не мог больше считать дни. Все равно все было одинаковое. Каждый день был полной копией предыдущего и завтрашнего, но вчера что-то случилось. Он окончательно потерял связь с жизнью ДО. Это было больно. Теперь у него нет не прошлого, не будущего. Наверное, теперь нельзя будет даже выйти на улицу. И, так как, ему нечего было терять, он открыл рот и закричал, пронзительным, вонзающимся во все поры, голосом: «Верните мне мои крылья!!!» Он знал, что они уже не вернутся, как и не вернуть свободу. Боль. |
