Второй день солнце, второй день счастье от него. Но всё относительно. Старая затворница, лет восьмидесяти, половину жизни проработавшая каменщицей, умерла сегодня. Три дня в коме, не приходя в сознание, и маленький гробик с её сморщенным старческим телом стоит уже в небольшой двухкомнатной квартире. Сын умер, пил... Как и пьют сейчас все. И вот невыплаканные слёзы грубой женщины, молчаливо несущей свой крест, сгорбили её, состарили раньше времени.
Похороны будут завтра. В чёрных костюмах тридцатилетние мужики из местного похоронного бюро возьмут коричневое дерево домовины, загрузят в старенький автобус и в одиннадцать, уже, предадут земле.
Кладбища бывают разные, если присмотреться, то в них, как и во всём другом, впрочем, можно найти отличительные местные признаки.
Киевское, например, зелено, сухо; наше же местное, городское хранит в себе будто бы три волны – первой стоят покосившиеся кресты, зачастую без ограды, там нет идеального порядка, возле некоторых могил растут деревья, и чудно же – умер человек, лежало его тело, и теперь растёт там дерево, может быть в нём даже осталось что-то; второй волной небогатые, огороженные облупленным металлическим забором могилки родителей простых и небогатых людей. Здесь иногда можно встретить и семейные захоронения – вот лежит мать с сыном, а вот отец с дочерью. Здесь, во втором «поясе» много ив, от которых по всему кладбищу стоит такая густая и приятная тень, что хорошо становится не только умершему, к которому ты приходишь, но и тебе – уставшему от дневных забот и уже зарождающейся зари. Третьей «линией», возле самого входа красуются сделанные в полный рост молодых людей. Вот они – глядят с чёрного гранита – нагловато и живо... Почему глядят? Потому что дьявол проданные души, как хороший кредитор, получает вовремя... Но меня всегда поражала не высота монументов, не красота могил, меня поражало то, что несмотря на пышные венки там редко встретишь людей, простых людей, пришедших вспомнить и помянуть.
И вот, наконец - деревенское кладбище – сколько их можно увидеть на нашей земле... Бывает и деревни уже нет, а безмолвствует по-прежнему и наводит тоску своим затерянным и неухоженным видом это пристанище, последнее «общежитие» людское. Ну а если цело рядом поселение, то уже давно рядом со старым появилось новое огороженное пространство скорби. Сюда и войдёт полноправным членом общины эта старая женщина, живущая в квартире рядом.
Но жизнь идёт дальше и она идёт по-старому, солнце, обычно миновав зенит, клонится к закату, спешит скрыться с наших глаз, чтобы им – вечным для нас, но таким же временным существом по своей природе, осветились другие земли.
Философы спорят – существует ли мир, если мы его не видим, или же всё невидимое не существует, спорят – есть ли Бог или нет Его. Но только чтобы понять это нужно не сидеть за письменным столом в старом кабинете, предаваясь умствованиям. Если вы хотите, чтобы я доказал вам существование Бога – я выведу вас в такой же погожий апрельский день на улицу и покажу вам как греет солнце озимые поля, и как беспримесно сине высокое небо...
Ну а если вы хотите, чтобы я вам доказал бессмертие – то я покажу вам на внуков той старой моей соседки, кстати моих ровесников. И лишь счастье я не смогу доказать, его нужно почувствовать, вдохнуть в себя, как вы вдыхаете свежий воздух весны. |
