Утром она проснулась как всегда на десять минут после звонка будильника. Она лежала
на боку, первое, что предстало перед ее взором это панорама бардака в ее доме. Вернее в
комнате, в которой она живет вот уже четыре месяца. Сзади что-то зашевелилось, и она
повернула голову – оказалось кокой-то мудило. Пора вставать. Боль. Она идет в ванную
пересиливая боль. Из разбитого сердца на нее смотрит, чья та изуродованная рожа: на
правой щеке розовеет свежий шрам, под глазом синяк. Она наверное не умывалась
неделю. Губа разбита, из носа свежие струйки алой крови. Она смотрит вниз на себя: от
былой упругой, пышной груди, на которую когда-то заглядывались все мужики без
исключенья, осталось нечто сморщенное непонятно черно-синего цвета. Впрочем кожа и в
остальных местах хороша: пепельного цвета, местами с вкраплениями гноя да шрамами.
Но сейчас это не важно – вот оно, игла долго находит вену, их как будто нет, но вот
наконец – можно жить дальше.
Удар. Голос издалека, «Это было мое, сука!» Удар, еще, еще и уже почему-то ничего
невидно. Недорузумевающея мысль, «А где же боль?» В глазах пошли круги. Что-то
нежно вошло в живот, а теперь в грудь, опять в живот и там осталось. На ощупь… нож?
Нож! По рукам течет что-то теплое и липкое может быть кровь? «Я умираю», медленно со
скоростью улитки проползло в мозге. В ее отравленном наркотиком и любовью мозге. В
ее бренном теле, которое уже давно потеряло свой былой цветущий вид. Это когда-то она
была самой красивой во дворе. Это когда-то за ней бегали на потоке и не только на
потоке. «Это месть?» «Это награда?!» «Это спасенье?!»
Это мечта. Где ты жизнь? Где ты любовь? А вот и он, зовет к себе. Скорей к нему, скорей
навстречу. «Но я же …» Но нет все в порядке, такой она кажется уже себя и не помнит –
богиня любви.
- Но что же ты, - кричит он, - иди сюда, скорее, любимая!
Еще секунда задержки. Понеслась! Понеслась как ветер в поле! Нет! Как молния в небе! И
вот она уже на его шее. Она слышит?! Нет, она чувствует каждой клеточкой своего
естества его пылкое дыхание.
- Почему ты меня покинул, - с укором спрашивает она, - разве ты меня не любишь?
- Все уже хорошо, мы опять вместе. Ну что опять нашкодничела, - шутливо он.
Она вдруг вспомнила ту, что там, умирает в ванной комнате. Ей стыдно. «Все хорошо!»,-
успокаивает он. Целует в щеку. Она плачет. Нет, она рыдает. «Все хорошо!»,- повторяет
он. Она подымает лицо, их губы встречаются. Как хорошо.
Она на полу с ножом из разодранного живота в лужи крови. Стеклянные глаза смотрят
сквозь потолок на звезды. Губы застыли в улыбке. Она СЧАСТЛИВА!
«Забирайте»,- кричит кто-то, - «Все ясно обычная разборка, опять наркату не поделили. А
его нашли?» Двое в спецовках забирают ее в фургон, где ее уже ожидают товарищи по
счастью. Они едут, безразлично как долго. Они лежат на полках, в умиротворяющей
прохладе морга. И вот, наконец, пришла и ее очередь к этой чести.
Газ, искра, огонь лижет и целует ее со всех сторон. Счастье есть! Счастье есть?
НЕТ! |
