Я смотрю в даль,
губами обнимая свежий пепел перемен,
я смотрю в даль,
где тонкие полоски льда и звон колоколов,
даль дышит мне в лицо –
горячие палящие лучи из пустоты,
где расцветают на твоих ладонях тысячи ромашек,
где километры хвостов кометных
ткань мирозданья ткут усердно…
Смеется глубина земли,
и изрыгает мотыльков ночных и бабочек,
смеется тишина в которой плещется огонь,
я наступаю на него и плавлюсь,
превращаюсь в мотылька – лечу, лечу, лечу
к огню, в огонь, на свет, в рассвет…
Был мыслью мимолетной, отраженьем,
неявной и неуловимой музыкой,
рукой художника начерчен был,
намечен контуром, дарован силуэтом,
рожден в палитре и воспитан светотенью,
я утопал в роскошных рамах
и мерз в запасниках вселенского музея душ,
я путешествовал в умах пришедших
засвидетельствовать нечто…
Громоздкие валуны деревьев посреди безбрежной росы,
босыми ногами муравьи-работяги толкали
шар огромный к победе над остановкой,
их лоснящиеся твердые черные тела
не раз пропитывались сомнением,
но цепкие ноги продолжали упорно
нести святую ношу Земли…
Где и когда я найду тебя вновь, маленькая девочка,
ты сидишь у меня на коленях,
купаешься в солнце и плачешь от счастья,
я глажу твою ладошку и умываю небо твоими слезинками,
и вот ты уже смеешься и хлопаешь меня по голове,
ты хочешь конфетков и свою плюшевую мартышку,
звонкие сумерки, закатная свежесть дождливого семейного уюта,
мне нечего тебе больше отдать… |