Вот я иду. Длинный посох в руке. Торба за спиной. Иду, размышляю. Какой бы креос написать, да отправить на «Тепловоз».
Чувак такой некислый, герла-шатенка, юный пейсатель – друг семьи, бывший член политбюро ЦК КПСС, волосатый блюзмен, тупорылый консьерж, хрущевская пятиэтажка, бухой участковый и пр.
Лица уродливые, но красивые и привлекательные. Некислый чувак спасает герлу от гопников, показывая силу левого джеба.
Погода отвратительная. Второй день идет дождь. Пришли к нему домой попить чаю с плюшками. Потрахались. Завязалось-закрутилось-понеслось. Любовь-морковь-крушение надежд. Хляби небесные, туман, даль непроглядная, тьма непонятная, погода вроде наладилась, птички поют, одним словом: природа.
Бывший член политбюро ЦК КПСС выпадает из крео, потому как не вписывается в сюжетную линию и общий концепт. Волосатый блюзмен-клавишник тычет пальцами то в черное, то в белое. Символично так. Тупорылый старый консьерж звонит куда следует. В темно-зеленом УАЗе приезжает бухой участковый. Прихват. В тумане совершенно не видно кого прихватили.
Герла-шатенка висит на каком-то литресурсе и изменяет некислому чуваку с юным пейсателем. Юный пейсатель страдает междометиями и прилагательными. Пишет между строк и тонко намекает на толстые обстоятельства. Начало придумал, конец потом придумаю.
Иду-бреду в длинной желтой кофте. По улице Константиновской в сторону Андреевского спуска. Зайду на Контрактовой площади в сельпо, куплю сыру и портвейну, и пойду далеко-далеко. Туда, где течет река Дон. Прощайте. |
