Сегодня восьмой день. Думаю, это произойдет сегодня. Я продолжаю изучать его глаза цвета болотной воды. Поезд тормозит и я немного наклоняюсь в его сторону. Хочу коснуться языком его шеи, понюхать, как пахнет кожа, но мои рецепторы распознают только запах рыбы. Рыба точно живая. И пахнет она свежо. Она огромная, больше метра, и держит он ее как-то неуклюже, обняв под плавниками, положив себе на колени. Ее мокрый хвост свисает прямо к полу, практически туда, где стоят мои лакированные бежевые туфли. С хвоста медленно стекает липкая на цвет капля и изящно опускается на мою туфлю. Хорошее предзнаменование – с нами уже что-то произошло, оно и будет предварять последующие события. Когда люди обмениваются жидкостями – они становятся ближе. Или не становятся. Ну это уже кое-что.
Вагоны метро полупустые - время поездки для людей, не обремененных глупостями, вроде работы. Мне нравятся его рваные джинсы, старая шляпа-котелок с загнутыми к верху краями и смычок, торчащий из рюкзака.
Думаю, я ему тоже нравлюсь. Он с интересом рассматривает мои голые колени и моего гуся, голова которого возносится перископом из лакированной сумки в тон туфлям.
Я механически касаюсь мочки уха – на месте ли розовые жемчужины. Они достались мне в наследство от моего друга. Когда-то я забежала утром к нему в дешевый отель искупаться, так как своей ванны у меня не было. И квартиры тоже. Целую ночь косоглазый фотограф разрисовывал мое тело триптихами Босха и я должна была убрать это изящное искусство перед тем, как идти на кофе к членам общества метеорологического планирования. Оказалось, у моего друга появилась новая подружка, которая в этот момент сидела голая в ванне, переполненной мидиями и эффектно орудовала ножом, отделяя желейные тельца от заржавелых панцирей. Бедняжка изрезала себе ракушками все руки и испачкала кровью шею. И грудь тоже. Вальяжно раскинувшись в кресле, закинув ногу за ногу, аристократически скорчив рожу за ней наблюдал рыжий кот с верхнего этажа, которому намедни дворник Чемберлен, в приступе ревности, обжог зажигалкой китайского производства уши и усы. Как наказание за визионизм, чувственным объектом которого стала его потрепанная жизнью толстуха-жена. Возле блюдечка, в котором плавали окурки, лежали сережки «дамы с мидиями», которые я и положила себе в сумочку. Кот возмущенно постучал коготками по столу и посмотрел на меня с пренебрежением. Зато теперь я ношу на себе какую-то часть Мартина - жемчужные сережки его новой подружки. Я улыбнулась своим воспоминаниям. Гусь натужно крякнул и заерзал в сумке. Я даже знаю, что произошло. Он тоже по запаху понял и нежно посмотрел в хрустальные глаза своей рыбы.
Следующая станция - моя. Вот уже восемь дней в одно и то же время мы рассматриваем друг друга. Сегодня он должен наконец встать и пойти за мной. Поезд тормозит. Я поднимаюсь. До полнолуния первого тирропольсткого цикла осталось всего пару дней. А что, если он меня не узнает? |
Правила
+2 | Шедевр! Одно из лучшего здесь! |
+1 | Понравилось |
+0.5 | Что-то есть |
0 | Никак |
-0.5 | Хуже чем никак |
-1 | Отстой |
-2 | Пиздец, уберите эту хуйню с Тепловоза! |
|
Средняя оценка крео: Проголосовавших: 4
! Голосование доступно только авторизованным пользователям |
|
|