Вышло так,
что мир исчез
Вы-ы-ы-ы-ышло так, что мир исчез.
песня Джека.
Мы стояли на Замковой горе и ждали инопланетян. Серёга говорил, что они должны приземлиться именно здесь. Он говорил, что нужно ждать долго…
- А хочешь, я прыгну с той ветки вот на этот столб?
- Нет, Серёж, не надо…
- Вот, видишь, крест, на нём повязаны платочки с желаниями? Люди загадывают желание и повязывают платочек. Чтобы исполнились все желания – нужно поджечь эти лоскутки. Огонь прочтёт желания.
Он поднёс зажигалку – и крест загорелся. Горящий крест! Пусть всё сбудется!
- Бежим скорей отсюда!
- Оль, а скажи, вот знаешь, почему так? Это как магия какая-то, когда людям нравятся одни и те же песни к примеру. Чувство такое возникает. Скажи, у тебя тоже так бывает? – у него очень приятный, открытый голос. Немного на «А». Светлые волосы, голубые глаза и взгляд ребёнка открывающего мир. И что-то такое ещё. Что-то исконно-русское. Может даже от Иванушки-дурачка.
- Да-да-да! И непременно такую радость несказанную испытываешь, когда встречаешь брата по разуму! Почему это?
Двое сумасшедших, у которых одни только вопросы…
Греемся под весенним солнышком на задворках Борщаговки в каком-то лесочке.
Сидим на прошлогодней травке…
- А вот ты чувствуешь так, что ты с этим миром заодно? Ну вот это всё, эта трава, этот ветер, эти деревья, они будто вливаются в тебя. Ты чувствуешь как они дрожат, как течёт сок в стволах ивушки? И самое главное, ты ощущаешь себя частью этого всего. Невидимые паутинки соединяют тебя со всем остальным, со всеми остальными… Ну не знаю как это объяснить, но от этого так здорово почему-то. Хочется танцевать. И счастье такое несуразное рвётся изнутри!!!- он задумчиво смотрит в небо.
- И нет ничего невозможного… А кошки и собаки понимают тебя с полуслова. Вороны рассказывают сказки… И стучат в голове стихи…
- Оль, а скажи, ты моя сестра?
- Да, брат Серёжка!
И он, правда, танцевал. Там, в Трубе, где имитаторы поют чужие песни, а вокруг собирается толпучка. Где люди жмутся друг к другу, пытаясь найти причину для тусовки. Певцы им помогают. Певцам нужны зрители. А зрителям – средство от одиночества. Им нравятся одни и те же песни. Они пьют и поют, и мир становится волшебным. Они поют вместе, находятся, и снова разбредаются по своим одиночествам и похмельям…
Серёга бросился на пол и изобразил что-то вроде брейка. Но такое нелепое и смешное… Больше похожее на эпилептический припадок. Мне стало за него страшно. А вдруг милиция? А вдруг его снова заберут в психушку? И я схватила его за руку и потащила.
- Ну Оль, погоди! Давай танцевать!
- Нет, не здесь. Это не то место. Здесь душно!
Мы выскочили из этой прокуренной кишки, именуемой «Труба» и стали глотать весенний воздух. Он был ещё холодный, с запахом земли и прошлогодней листвы, перемешанный с выхлопами машин и наполненный чем-то многообещающим. Мы бежали держась за руки меж городских огоньков и редких прохожих. В парке обнимали деревья, гладили шероховатые, наполненные соком стволы. А потом упали на землю и смотрели свысока на город, на дрожащий воздух, на мосты в гирляндах. И пропитывались соком земли…
Я видела его недавно. Всё тот же открытый голос, но что-то испуганное в его тощей фигурке, как у собаки, которую всё время били. Будто он ждёт подвоха от этого мира. То скукожится, то снова выныривает. Сестра его продала их маленькую квартирку, где он обитал с матерью. Мать отправила в интернат для психохроников(это тюрьма, пожизненное заключение), а для Серёги купила дом в далёком селе. Он даже ни разу там не был. Дитя города. Бомжует теперь, вокруг психушки околачивается. В недостроенном доме рисует на стенах картины угольками. Всё время одно и то же лицо…
А я… Я уже не верю в этот мир. Его нет… Я перестала быть настоящей. И мир перестал… |
