Небо сочится в оконный проём.
Впрочем не небо уже - водоём
с дырками в днище
и струями - оземь!
Тучей-грязищей
задавлена просинь,
луны, антенны, заката палитра...
Тумана пол-литра
к плащёвке прилипло,
на голову вылито, как через сито,
с неба-болота,
там, где пилоты -
уже моряки на плотах-самолетах -
в сырости тонут...
Оконные рамы натянуто стонут,
чуть ветры их тронут;
по стенке бетонной,
по плоскости точеной,
хлещут размашисто капли-пощечины;
мокро, всклокочено,
спит у обочины
деревце тощее,
кот доморощенный
тычется в стекла глазищами льдистыми...
Ну и погодка!
Как девка капризная,
хнычет, нечесаная и нечистая,
утро все божее,
хмарь непогожую
мечет отчаянно в мелочь прохожую,
морось на кожу их сеет продрогшую, -
барышня тучная в спаленке облачной...
В склеп водянистый опущена суша.
Ужас.
И словно в огромную лужу
сходит душа,
в плечи ввинчена дрожь.
Дождь бесконечный,
всё дождь вечный,
дождь,
тянется струнами,
струями сочными,
трубами льет водосточными;
строчкой,
шелковой, колкой,
вязкой чулочной,
схвачено прочно,
прошито пространство...
Что ж это?
блеклое, мокрое царство
всюду, везде, -
меланхолия смирная.
Что за погода?!
Потопа Всемирного
дочка-растрепа,
ревучее нёбо,
царя Сентября
Несмеяна-зазноба...
В занозах озноба
живу, как амёба,
гляжу безучастно в болотное небо,
дремотой согрета
и скрючена в восемь...
Прощай, леди Лето, -
скажу из-под пледа,
но нету ответа,
вокруг только Осень.
сентябрь 2002 г. |
