You're so f*сing special
I wish I was special
But I'm a creep
I'm a weirdo
What the hell am I doing here?
I don't belong here! (с)
Если бы у меня был ЖЖ, то сегодня я бы написала в нем: хорошо быть сукой!
Помятый конвертик с пятеркой хрустящих стодолларовых купюр аккуратно спрятан в карманчик большой сумки, и я несусь навстречу свету и обволакивающей жаре, вверх по эскалатору с мыслями о том, куда бы вложить заслуженный капитал.
Отчего-то добрых людей не любят. Попадается вот такой добряк – хороший, милый, отзывчивый. Попроси вот то – сделает, попроси другое – принесет, и слова кривого не скажет и даже не поморщится, потому что ему в радость. Он любит помогать людям. Делать добро.
А ты смотришь на него, и думаешь: ну, чё за идиот, чё за хлюпик, шестерка – принес, ага, улыбаешься, ну, вот на тебе еще вот такого! Сделал?! Ай да молодец, ай да идиот. Буду на тебе ездить теперь пожизненно.
Хлюпик улыбается, радостно чего-то рассказывает – щебечет прямо, другом тебя называет или уважительно Павлом Павловичем, а ты смотришь и таааак охота ему по морде надавать. Сам даже не знаешь за что.
И при возможности надаешь, только другим способом.
И вот он уже не весел, смотрит на тебя такими большими щенячьими глазами, уголки губ вниз опущены, бровки домиком – чуть не плачет. Не понятно ему, за что с ним так, ничего ведь плохого не сделал, добра хотел, к свету стремился, к гармонии…
Христос тоже не понимал, просто знал: надо!
Сверху приказ был получен, надо выполнять – вся ж Библия под это дело подводилась, пророки там веками ходили, рассказывали, так что хочешь-не хочешь, а пришлось на кресте висеть за нас, за нелюдей. Посему только тихо и скромно заметил: прости им, Господи, ибо не ведают, что творят!
А этот условий игры не знал. Но все равно, после продолжительных размышлений и самокопаний обязательно додумается, до тааакого: и карму вспомнит, и грехи предков, которые до седьмого колена, и себя обвинит заодно: гордыня моя виновата! – дескать, тут не доглядел, тут не доделал… В общем, все свои бревна из глаз повытаскивает, а соринок соседских не заметит.
И дальше на благо человечеству служить будет, улыбаться, искренне радоваться и горевать, по поводу собственного несовершенства, когда очередной Иван Иванович за эту улыбку и свет в глазах отымет у него 13-ю зарплату.
В конце концов, он умрет и попадет в Рай, или же уйдет в самадхи. А Павло Павлович с Иваном Ивановичем будут вечно кружить в колесе Сансары и жариться в Аду.
Кажись, в Рай я таки не попаду. Потому что на прошлой неделе, вместо того, чтобы по обыкновению сделать большие щенячьи глаза, я выкопала свой томагавк и встала на тропу войну. Благодаря чему сегодня имею возможность лицезреть пять замечательных черно-бело-зеленых Франклинов, которыми завтра расплачусь за хлеб насущный.
Хорошо быть сукой! |