Перламутровые колосья пшеницы, взращенной на степной, песчанисто - глинистой почве, податливо двигались в такт ветру. Резкий и порывистый, он заставлял их танцевать сказочный, неподвластный здравому смыслу вальс. Широкое и длинное, уходящее от востока влево поле, богато засеянное хлебом, было похоже на шелковое молочно - золотистое одеяло, накрывшее с головы до пят родную землю. Оно было живым: волновалось от дуновения ветерка, тревожилось от предвестников грозы – плотно сбитых темно – лиловых туч и трепетало от капель летнего, теплого дождя. И только зимой, вдоволь насытившееся сезонными приключениями, оно засыпало глубоким сном под толстым слоем снега. До новой весны….
Вдали, если прислушаться, нежно трещали листья тополей. Упоительный, манящий, глубинный звук, заставляющий проснуться первобытные чувства превосходства природы над существом земным, её сверхъестественной власти, ее безумной силы и переменчивости настроения.
За пределами поля, где заканчивался возведенный сельчанами прямоугольник для посевных работ, были беспорядочно раскиданы островки леса. По три, четыре дерева, а то и больше - все это необыкновенным образом разбавляло однообразный пейзаж степи. Именно в них отдыхали в тени усталые от весенней вспашки трактористы, омывающие во время перекура глотку горячительным, на спех купленным у торгашек самогонкой, туристы жарили там шашлыки, нищие - устраивали себе ночлежку, свалив в кучу старые потрепанные одеяла. Бумажки, старые, заветренные газеты, картонные коробки, стеклянные бутылки и железные банки были свалены в небольшие кучи, напоминая своим присутствием о беспомощном разуме человеческом. Но это все не было столь важно. Главное – в порослях молодого клена, среди шиповника в этом тайном пролеске творились чудеса, во время которых природа мирно затихала, с вожделением ожидая драматическую развязку происходящего. В теплое время года влюбленные пары и не очень влюбленные находили для себя здесь укромное место для сладострастных лобзаний. Чудеса, да и только…
- Тань, зачем ты согласилась сесть к нему в машину? И меня еще за собой потянула. Что теперь будет? А вдруг он с нами что-нибудь сделает?
- Да нет, видно, что мужик нормальный, - бойко отвечала вторая девушка, с той же уверенностью натягивая на бедра трусики, - ладно ты не переживай, сейчас домой поедем. Подойдем к нему и скажем, пусть везет обратно в город.
- Зря я пиво выпила, еле до кустов дотерпела и пьяная уже, - засмеялась Светка, проделывая ту же процедуру, что и ее подруга.
- Слушай, у тебя все зря. Мы с тобой опыта набираемся, понимаешь? Без него в жизни никак. – Прошептала Таня. - Зато пиво выпили, чипсов поели…в машине крутой покатались… Девушка, сказав последнее, опустила глаза и замолчала, поняв, что из ее милого девичьего ротика вылетело что-то очень и очень постыдное, заставившее ее щеки залиться цветом спелого яблока. Света сделала вид, что не услышала последнего, поспешно встала с корточек и побрела в сторону иномарки, в которой сидел мужчина лет 50-ти. Его пупок давил на руль, и казалось, что живот вот - вот вытолкнет баранку со своего места. Тучный, рыжий, с неровно обросшими волосами и густой бородой, Петр ждал, когда его пойманные бабочки на трассе, незнакомые попутчицы сходят в туалет.
- Тань, ты идешь? – Девушка сделала пять шагов вперед и обернулась к подруге.
- Иду, сейчас.
Света села на переднее сидение джипа. Через несколько минут подошла вторая девушка. Петр молчал. Буквально несколько секунд до этого в машине велась оживленная беседа. Сейчас же в ней воцарилась тишина. Говорить было не о чем.
- Нас мама ждет, отвезите нас домой, - неуверенно сказала Таня. Несколько минут назад в ее разговоре с подругой такой мелодраматичности в голосе не чувствовалось.
- А! – Засмеялся Петр. - Вы же большие девочки. Сколько Вам?
- Мне 15, Тане 16, - среагировала Света.
- Да? Тем более. Я в вашем возрасте у родителей разрешения не спрашивал, - он сделал паузу, - а вы собственно как за проезд рассчитываться собираетесь. И за все, что я вам купил?
За окном темнело. Красно – сливовый закат наполнял воздух смутным недоверием, плавно переходящим в страх. Окна автомобиля были плотно закрыты. Света, чувствуя неладное, по инстинкту крепко схватилась за ручку входной двери. Глаза подруг встретились. Голова быстро начала соображать. Хмель потихоньку испарялся.
- Ну…вы сами понимаете или мне вам объяснить? – продолжил мужчина. Девушки с замиранием сердца наблюдали за каждым движением его рук и даже морщинок на лице. Было заметно, как от произнесенных слов шевелился каждый волосок на его рыжей бороде. «Таракан», - подумала Таня. Такого исхода ситуации девушки не ожидали. Желание оказаться хоть на несколько мгновений участницей красивой жизни глубоко сидело в каждой из них, и оно было куда сильнее инстинкта самосохранения. Острое чувства азарта, родившееся по причине глупой игры гормонов в молодом организме, затуманивало разум, заставляя совершать необдуманные действия.
- Кто? – Петр расстегнул ширинку своих штанов. В ответ – тишина. - Хорошо, я сам выберу. Ты, сивая – указывая на Таню пальцем. Он потянулся к ней и крепко сжал в крупной руке ее коленку.
«Он даже не запомнил, как нас зовут»,- подумала Света, - «вот дуры»
- Я не буду
- И я.
- А вас кто- то спрашивать будет?
Тогда Света и Таня поняли, что спорить бесполезно. И бессмысленно. Ночь, лес, около десяти километров до дома или…или вообще неизвестно, какова будет его реакция, если они откажутся делать ЭТО?
- Скажите спасибо, что большего не прошу, - добавил он, неуклюже вынимая из штанов заправленную рубашку. Он заранее знал, что его сегодняшний вечер закончится оргазмом. – Ты сиди и смотри, - Петр обратился к Свете. Мужчина вышел из машины и направился к задней двери автомобиля. Когда он уселся, Татьяна с ужасом представляла, насколько это будет омерзительно. Свету начало трясти от страха. Ее словно цепями приковало к сиденью. Петр не целовал Таню, не обнимал, он резко схватил ее за шею и заставил нагнуться к нему. А потом света услышала, как подруга начала возиться в штанах рыжего борова. Происходящее ему явно не нравилось, и мужчина периодически менял позу. Устроившись по удобнее, Петр с силой начал давить рукой голову бедняжки, заставляя двигаться в том ритме, который он считал наиболее для себя приятным. «Гадость», - в это мгновение Света поняла, что её начинает тошнить. Борясь сама с собою, со своим нутром, девушка почувствовала, что содержимое ее желудка сейчас окажется на лобовом стекле. Света закрыла лицо руками, перехватила рот.
- Пошла вон отсюда, - Петр открыл глаза. На мгновение Света заметила, что его лицо распухло от возбуждения и стало краснее обычного. Он протянул к Свете руку и вытолкнул её из машины…
Обхватив дерево обеими руками, Света вместе с последней съеденной пищей выдавливала из себя животное отвращение к людям. С каждым новым позывом к рвоте становилось легче, приходило понимание, насколько ей повезло, что не оказалась на месте подруги. Там в глубине души было и сочувствие и боль и жалость за нее и в тоже время некоторый восторг, что позорное действо обошло ее стороной.
От испуга кружилась голова, девушка еле стояла на ногах. Но ощущение дикого мира, в котором она оказалась по какой то нелепой, несправедливой ошибке, не покидало. Реальность пришла только в тот момент, когда Света услышала, как из машины донесся слабый мужской стон. Спустя несколько секунд из автомобиля вышла Таня, беспомощная, жалкая. Вытерев рукавом длузки рот, девушка еле волоча ноги побрела к Свете, которая в тот момент от злости и беспомощности выворачивала декоративным ножиком – брелком кору дерева, служившего ей опорой. Оставив рану от отобранной силой детской невинности, Света навсегда оставила после себя печать скорби по утраченному детству. Ту же, что и в ее сердце.
Самое красивое, элегантное, одетое в яркие одежды и аксессуары поле - осенью. Набухшие от созревания колосья цвета дыни пшеницы, яровых перед началом заката сливаются с небом, образуя зеркальное отражение друг в друге. В воздухе стоит горелый запах опавших осенних листьев тополей и пряно – приторный отголосок сухого сена, попадающий в нос со стороны западной деревушки. В сентябре степь начинает гореть, отчаянно, самозабвенно, нервно, отдавая все соки и силы земле и небу, словно это происходит в последний раз. Огненно – красным облаком наполняется каждый сантиметр ее высушенного солнцем покрывала. И когда ветер через тысячу километров приносит её запах, вы узнаете его. Степь пропитывает каждую клеточку тела…Запах её остается до самой кончины. Тому, кто хоть один раз побывал в ее просторах, никогда не забудет её, эти бескрайние поля, равнины, знойное лето и жестокую, суровую зиму. И главное, что, предав её единожды, она все-таки сжалиться над вами и примет обратно.. Поле – хранящее в себе тысячи секретов. Лазурно – жемчужное небо, по которому рассекают кораблями крупные облака. Это степь…пьянящая своей безмерной широтой.
Света взяла в руки ребенка с сиденья автомобиля, нежно прижала к себе. Малышка улыбалась и корчила милую рожицу. Сзади подошел молодой человек, нежно обнял девушку:
- Ты мне скажи, мы сюда зачем приехали?
- Да так, просто места красивые, - ответила молодая мама, чмокнув мужа в губы. – Возьми Маруську на несколько секунд, я сейчас.
- Ты только далеко не уходи, мало ли, мужик какой-нибудь из кустов выскочит за попу схватит, - улыбнулся парень, - может я им прикинусь на время? А? Маньяком.
- Ой, иди ты… - уходя Света ущипнула мужа за ягодицы, - тебе и притворяться не надо, маньяк самый натуральный.
- Сексуальный, - крикнул в след.
Девушка побрела в кусты. Последний раз она была здесь более двух лет назад. Света прыгнула в овраг и оказалась перед тем деревом, на котором несколько лет назад в отчаянии и агонии ставила кровавые метки. Девушка подошла к нему ближе. На тополе можно было разобрать дату: 21 мая 1994 год. Написанная детской рукой, неровным, корявым подчерком выдолблена память, когда спустя неделю после случившегося кошмара той страшной весной, возвратившись в этот пролесок, Таня повесилась на дереве, так и не набравшись сил, чтобы пережить. |
