Сказать, что ты жил, не сказать ничего.
Сказать, что ты страдал, не сказать ничего.
Сказать, что ты творил, не сказать ничего.
Нет!! Ты горел!!! ЖИЛ!!! ТВОРИЛ!!! СТРАДАЛ!!!
Ты не был Прометеем, укравшим огонь у богов.
Ты был одним из тех факелов, который не сразу заметили боги, прежде чем втоптать в его землю!!!
Люди привыкли требовать зрелищ. Ты был сниходителен к ним. Ты им просто дарил это зрелище. Дарил, как дарят самое дорогое, как дарят другу, как дарят только великие душой и сердце люди. Дарил то, что нельзя измерить никакими сейфами набитых деньгами, тоннами слитков и милями расстояний. Ты дарил любовь, надежду и желание жить. Ты находил способ объяснять и подсказывать, что такое любовь. Ты был снисходителен к ним и рассказывал им это, потому что тебе нравилось видеть их улыбки и ту положительную энергию, с которой они покидали тебя.
Твои слова не были медом. Скорее сплавом чувств. Песни не не были мудрыми словами гуру. Но давали желание творить. Твои слова это быстротечный спектакль. Сцена –весь мир. Музыка- кровавый ритм бьющихся тысяч сердец.
Когда замирали последние аккорды мелодии вдали, отражаясь эхом: многотысячная толпа вдруг становилась немой на мгновенье.
Замирали последние аккорды песен, а зритель все еще смотрел на сцену и еще долго недоумевал, что случилось? Что? Все закончилось? Была же музыка! Где она? Актер ушел. А зрители остались. И он уходил с этой музыкой в сердце. И ему хотелось сделать в жизни еще что-то полезное. И он делал.
Ты не был типичным арийцем. Ты не был высоким блондином. Ты ненавидил их и ты над ними смеялся, наряжаясь в их одежды. На лицо ты был скорее уродцем. Таких когда-то держали шутами при дворах английских королей. Но почему-то никто не задумывается о том, что шуты могли быть таланливее королей. Шутам позволялось все. На то они и шуты. И ты не боялся этого слова. Ты гордился этим словом.. Гордился тем, что ты был шутом и актером при здравствующей королеве. Ты даже благословля ее на высокую мораль и подвиги во благо страны, несмотря на нелепость маскарадных одежд и мишуры, которои ты себя окружал. Ты всегда кидал вызов условностям общества и консерватизму своего народа. Дело чести кинуть шутовскую перчатку за страдания за своего народа.
Для тебя не существовало понятий какую музыку творить. Голос твой заставлял вздрогнуть не одно рядовое сердце. Этот голос не принадлежал Джольсамину, но давал фору музыкальным инструментам. А оперные певцы считали за честь спеть с тобой дуэтом на сцене.
Ты не был рожден ангелом. Но и дьявол в тебе не сидел. И ты знал, что такое любить. Доказывал это не раз, рождая в муках очередной шедевр, которые пели потом миллионы. Пели даже те, кто не знал твоего языка. Вторили эхом .
Ты сумел показать, на что способен человек, чтоб зажечь сердца жертвенным огнем.
Ты не был одиночным спасительным светом для путника в ночи. Ты был электрическим током миллинов влюбленных сердец. Был тем светом, который сохранился через века. Через темные века средневековья, когда люди отвыкли от света.
Уходя из жизни ты знал каким должен быть твой последний шаг и ты его сделал. Сделал уверенно: шоу должно продолжаться. Шут умер, но все помнят его как великого артиста и мастера своего дела. Ты вспыхнул и быстро сгорел. Ты погиб за любовь и ты погиб из-за любви. Ты не был осторожен. Ты любил маму, но не себя.
Ты не был Прометеем, укравшим огонь у богов. Но ты был одним из тех факелов, которые нашли по яркому свету боги и наказали.
Роняю последнюю скупую мужскую слезу слушая очередное твое творение.
Аминь. Спи с миром. Мир помнит о тебе, О гений! |
