весенний ветер сорвет с пигалиц твое японское лицо,
и, Герда, прощай!
побегут пОлосы на экранах, и я успокоюсь.
выйду к реке, и втяну в легкие запах воды, и ее быстрое рыбное движение.
теперь мне всего хватит! Навсегда.
начну мыть голову кокосовым мылом,
шевелить плавниками, и курить самосад на пустой и сонный живот.
И н ь
и помнить, как однажды, мы уже были на крыше. Как больно лопались там струны, и как звенели за ним его же колокольчики…
Я н ь
тогда ты все и понялА. Сорвала с рук янтарные феньки, разбила бирюзовые глаза, и дрожа, тихим голосом прошептала: знаешь, а это был Кай…
тили-тили тесто.
женихи-невесты.
а сейчас, только белый ватман. Только хрустящая хлебная корка. Возьму мелки, и нарисую на нем малиновый город. Стены. Дороги. Петушок на палочке. Сладкая медовая спинка. А синим, добрые бородатые волшебники. Смотри, они смеются, и лепят круги из ватных детей-карапузов. Абра-Кадабра. Не бойся! Мы слишком уже скоро. Нам близок наш Север. На расстоянии разложенных кружевнЫх подушек. Эники-бэники. Вот тогда, и вернутся твои птицы.
весь мир обойти.
стереть каблуки.
медиа-сети.
корректоры и желтые дрэды.
теперь я сыт и доволен. А куски меня, как собачье свежее мясо. На морозе, оно в белый и питательный дым. Летом, вразвалочку, подвязав лакированной кожей. Из котелка, да в жестянУю миску. Шелк. Отворили все клетки. Ай-да, партизанить! Хвойный запах и норки мышей. Дышать станет легче…
спокойно дед!
отжимай свою телогрейку.
война уже отгремела.
Вольно.
Кругом, марш! |
